Николай Таратухин - Сборник рассказов

В госпиталь через несколько дней пришли заместитель командира части и начальник штаба. От них я узнал, что в тот день я отправил в рай или ад чемпионку мира по стрельбе, суперснайпершу Эльзу Брюгге и её напарницу, тоже не менее известную в стрелковом спорте. Мои командиры сообщили, что мы с Филиппом представлены к высокой награде ДНР. Тут же мне вручили «Орден за боевую доблесть 3-й степени». Это транслировалось по местному телевидению в передаче: «Они сражаются за Родину».

Выписали меня из госпиталя, когда весна была уже в самом в разгаре. В госпитале меня часто навещали тётя Галя и Валентина. У них я погостил всего два дня. В Японию позвонил только один раз. Разговаривал всего пять минут. Сказал Акеми, что жив-здоров и скоро буду дома, а также попросил сообщить её новый адрес. Она успела сказать, что родила сына и дочь. Им уже почти пять месяцев…

Самолёт рейсом Москва—Токио летит почти десять часов. Я думал выспаться в полёте. В Москву прилетел из Ростова-на-Дону и сильно устал. Культя моя иногда чесалась, видимо, окончательно заживала. Я совсем ещё не привык к своей инвалидности, то и дело пытался что-то взять правой рукой, но только беспомощно тыкался культёй. Порой побаливали пальцы, которых уже не было… В международный аэропорт Токио — Нарита, я прибыл под утро. Заказал такси. Через час был у высотного дома на улице, по которой часто ходил и знал её от начала до конца… Начинался рассвет. Многомиллионный город просыпался… Я сел на лавочку у подъезда дома и решил прийти в себя. Сердце билось учащённо. Сейчас увижу свою Акеми и детей… Ведь мы с ней еще даже не женаты, но деток уже успели родить. А нам всего-то идёт двадцатый год. Я начал только сейчас сознавать, как мне всё же повезло! Ведь мог погибнуть и оставить своих япошечек сиротами. Какая, оказывается, жестокая штука — война! Воевать вновь мне совсем не хотелось, я считал, что свой долг перед Родиной выполнил…

Я начал смотреть в окна семиэтажного дома. Судя по адресу, квартира номер 18 не могла быть высоко. Вдруг в окне на пятом этаже появился знакомый силуэт, и я увидел её.

— Акеми!.. Я вернулся, ты слышишь, я вернулся! — крикнул я на русском.

На японский мы перешли после того, как отдышались после долгого поцелуя. И только потом Акеми увидела мою руку. Она взяла её и стала покрывать поцелуями. Слёзы текли по её щекам и капали на мою культю…

Прижимая здоровой рукой Акеми к себе, я успокаивал её, как мог:

— Ну, что ты плачешь, родная, я ведь живой… Всё будет хорошо… Не плачь…

Когда мы вошли в прихожую квартиры, Акеми нагнулась, чтобы помочь мне разуться.

— Не надо, я не такой уж беспомощный, — остановил я её, — это могу и сам…

В небольшой гостиной, куда меня завела Акеми, веяло домашним уютом и теплом. Мебели было немного: легкий небольшой диванчик, компьютерный стол с компьютером, пара плетённых стульев и журнальный столик. На полу плетённая циновка ¬— татами. Две раздвижные двери вели в соседние комнаты.

— Дети там, — указала Акеми на одну из дверей, — но сначала прими ванну после дороги и переоденься, а я их сейчас буду кормить… У тебя есть сменная одежда?..

В моём саквояже были рубахи, пара брюк, трико и все туалетные принадлежности. Бриться я начал после ранения, а до этого носил небольшие усы и бороду — а ля Че Гевара. Я ему подражал, потому, что внешностью очень был похож на него…

Мне хотелось увидеть малышей, поэтому долго в туалетной комнате не задержался. Вошёл в боковую комнатушку, где была Акеми с детьми. На плетённом татами, лежащем на полу, был разостлан футон — матрас для сна, а на нём, из-под тонкого одеяльца, смотрели на меня раскосыми глазёнками две темноволосые головки. Дети только что поели. Я присел на корточки около футона и не знал, как к ним прикоснуться, а они, увидев меня, заулыбались, показывая по два прорезавшихся зуба под верхней губой.

Акеми начала менять детям памперсы. Тут уж я принимал самое активное участие и рассмотрел: где мальчик, а где девочка. Лицами они были абсолютно похожи друг на друга.

— Как назвала детей?

— При оформлении документов на детей в нашем районном муниципалитете меня зарегистрировали как мать-одиночку, и я дала им свою фамилию — Ямашита. Девочку назвала Акико, мальчика — Акира. Очень хотела назвать русскими именами, но тогда бы у меня были затруднения с регистрацией в Центре благосостояния. А это страховки, ежемесячная материальная помощь и медицинское обслуживание…