Николай Таратухин - Сборник рассказов

Света по-прежнему меня возбуждала своими ласками и делала все, чтобы мне было хорошо. Но все ее заверения о том, что ей приятно заниматься со мной любовью и она получает удовольствие — меня не успокаивали. Все ею делалось в угоду мне. А мне так хотелось, чтобы она познала, то что познаю я в момент высшего наслаждения ею, когда меня буквально пронзает истома и судорога сводит низ позвоночника и икры ног. Поскольку я не был мужчиной-эгоистом, то решил все же поговорить с врачом. Где-то через месяц, втайне от Светы, посетил сексолога. Он мне дал целую кучу наставлений и советов, их было много, но запомнил лишь некоторые: «Меняйте позы, ищите на ее теле эрогенные зоны, возбуждайте их…» Я был озадачен. «Ну с позами, как-нибудь разберусь. Где искать эротические точки?» — думал я.

Середина июля выдалась очень жаркой. В нашей комнате было душно. Я в плавках, она в купальнике — ходили мы по комнате. Светина изящная и сексапильная фигурка будила во мне инстинкты далеких предков. Особенно меня возбуждали ее маленькие, грациозно торчавшие груди. Они были постоянным объектом моих ласк и ей это нравилось. Мне необходимо было ее привыкание ко мне. Я делал все, чтобы у нее исчезла стыдливость, и, кажется, этого добился. Она тоже приходила в восторг при виде моего голого тела. Начал задумываться: «А зачем мне добиваться от нее того, что ей не дано? Получаю удовольствие, и она говорит, что тоже. Как жили, так и будем жить». А тут мне в руки попалась книжка, не помню уже названия и автора, где говорилось, о том, что чувственность у женщины может появиться где-то к тридцати годам. Я совсем успокоился.

Света уже окончательно чувствовала себя замужем. Она как-то вся изменилась. Я помнил ее раздраженной и даже злой. А сейчас у нее в руках, как говорится, все горело. Она стирала мою одежду, готовила пищу на семью. Ее звонкий смех был слышен часто на кухне, когда она разговаривала с соседками. Бюджет у нас с нею стал общим. По субботам на воскресенье мы брали дочку из детсада, и ходили на пляж, в парк и кино. Мы стали жить, как это сейчас говорят — гражданским браком. Ничего не предвещало очередных потрясений в моей жизни, и жил я со Светой в согласии и любви. Причем, «любовь» и в переносном смысле, нашу молодую семью не покидала никогда. Ею со Светой мы занимались регулярно, но, когда в квартире появлялась дочь, а ее кроватка стояла напротив, наша бурная «деятельность» затихала. Света была очень стеснительной и довольно упрямой. Она ни за что не хотела при спящем ребенке уступать моим домогательствам. «Ты же не можешь тихо», — говорила она». Но она меня очень любила и не могла отказывать, когда глубокой ночью иногда будил ее, проявляя настойчивость и, покусывая мочку ее уха, шептал ей о своем желании…

Чисто с календарной точки зрения, наш с нею «медовый месяц» закончился где-то в середине июня. Но для нас он продолжался, и мы не видели его конца. И у нее, и у меня работа на заводе была довольно ответственная, мы приходили домой усталые, но делали домашнюю работу вместе. По вечерам ходили в кино, несколько раз были в театре, но чаще оставались в своей квартире. Она и я были в первом браке несчастливы и теперь мы, можно так сказать, наверстывали упущенное. Естественно, регулярная половая жизнь не могла не дать результатов. И они появились. Света забеременела. Ее, бедняжку, сильно рвало. В районной женской консультации определили срок — шесть недель. К началу августа она стала себя чувствовать гораздо лучше. Но что я заметил? Ее половая активность возросла. Она с нетерпением ожидала моих действий и торопила их если я где-то задерживался. Однажды среди ночи проснулся от громких стонов Светы. Растормошил ее и испуганно спросил: «Света, что с тобой?» Она обняла меня и тихо прошептала на ухо: «Ты не поверишь — так сейчас было сладко». Естественно, проверил — все подтвердилось. И стало это повторяться раз за разом, изо дня в день…

В начале сентября ей должно было исполниться 27 лет. А перед этим она захотела в свой трудовой отпуск навестить родителей на Рязанщине. В самом конце августа проводил ее с дочерью до вагона поезда. Неистово целовал на прощание, не предполагая, что вижу Свету в последний раз. Вот уж, действительно: «… и каждый раз навек прощайтесь — когда уходите на миг…». На стенде объявлений у заводской проходной висела ее увеличенная фотография с сообщением о ее трагической гибели. В деревне она отравилась грибами. Вместе с ней погибли муж старшей сестры и племянница.