Виктор Гусев-Рощинец - Проселок

Итак всё, кажется, благополучно уладилось (подумал Митя через два дня, проснувшись утром раньше обычного, — открытие конференции назначили на десять, можно было ещё поспать, но сон, как часто случалось, бежал от него); накануне вечером позвонили из Саратова по поручению Дона и передали поезд, вагон, место и просьбу встретить: «жених», похоже, возвращался ни с чем. Встречать поехала бабушка, сама вызвалась (ко всеобщему удивлению), сославшись на то, что живёт рядом с вокзалом и не нужно «тратить бензин», и вообще — Дональд М. Сайрес «принадлежит ей по праву первой ночи». Славный мой бабульчонок, подумал Митя. Сейчас, наверное, уже дома, а не звонят, не хотят будить. Он решил встать и ещё раз порепетировать краткую речь, которой откроет историческое заседание. Ввиду того, что говорить решил по-английски, был озабочен «проблемой стиля» и мерой экспрессии, какую необходимо соблюсти дабы не впасть в патетику и не показаться смешным, его «ужасающий русский акцент» (говорит Раймон) несовместим с ораторскими приёмами. Самый лучший приём, подумал Митя, — правда. И она всегда на стороне обездоленных. Он встал, надел халат, сунул ноги в тапочки, и в это время раздался телефонный звонок.

Он услышал в трубке молодой бабушкин голос, успел подумать, что сегодня он особенно молод и от этого кажется взволнованным, но тут Софья Аркадьевна сказала что-то такое, что Митя решил — не ослышался ли? — и сказал: повтори — и она повторила членораздельно, едва ли не по слогам: «Дон Сайрес попал в милицию.» В это не хотелось поверить, с трудом выдавливая слова, Митя задал все необходимые вопросы: где, когда, что … Быстро оделся и выбежал из дома.

Американский капиталист в русской милиции — явление, по-видимому, редкое, возможно, уникальное. Когда Митя примчался в привокзальное отделение, его глазам предстала поистине удивительная картина: Дональд М. Сайрес забаррикадировался в одной из комнат, взяв заложником милицейского чина, перед тем ловко того обезоружив. Вероятно, он требовал справедливости. Софья Аркадьевна, встретившая Митю ещё на улице, в двух словах изложила суть: шельмец-проводник, почуяв наживу, стал, видимо, шантажировать старика недоплатой за билет, в качестве довода используя грабительский тариф, установленный для иностранцев. Что там между ними произошло, она не знает, но из вагона Дональд вышел с милиционером и был препровождён в отделение. Софья Аркадьевна шла вместе с ними, пытаясь что-то объяснять конвоиру, но тот не слушал, а при входе сказал постовому — не пропускать. Тогда она позвонила.

У двери в комнату, где Дон держал под прицелом незадачливого служаку, толпились сотрудники милиции, передавая из рук в руки документы «террориста» — паспорт и ещё какую-то книженцию в красном ледерине, которая по-видимому привлекла всеобщий особый интерес, но затруднялась быть прочитана ввиду чуждости языка. Митя представился и сказал, что «решит проблему» и притом — немедленно. Он не только уплатит штраф, но и «возместит моральный ущерб заложнику» в размере, что будет сочтён необходимым. После чего попросил передать ему загадочный документ. Его просьбу удовлетворили.

Хотя до этого Митя никогда таковых не видел, ему было достаточно одного взгляда, чтобы понять: удостоверение ветерана вьетнамской войны. На фотографии красовался Дональд М. Сайрес в офицерской форме, должно быть, в силу известной своей фотогеничности даже пристальному взору предстающий блистательно безмятежным выражением лица. На своём удостоверении «афганца» Митя выглядел едва ли не старше.

Мнение пострадавших стражей порядка единым не было, и всё же двух ветеранов отпустили с миром и даже не взяли штрафа, потому что Дональд М. Сайрес искренне в содеянном раскаялся и просил прощения и в итоге всех настолько очаровал, что получил приглашение «заходить ещё» и «рассказать о Вьетнаме». Митя робко заикнулся, что, мол, этого не расскажешь и лучше не надо, и оба, как по команде, заторопились — лишь бы скорей забыть…

Софья Аркадьевна пыталась отговорить Дона от участия в сегодняшнем заседании, справедливо указывая, что с дороги надо отдохнуть, и вообще… Что крылось за этим «вообще», угадать было нетрудно: вообще, хотела она сказать, всё это прах и тлен. Те несколько минут, что ехали от вокзала до дома, в машине царило молчание. Дональд М. Сайрес выглядел плохо — был небрит и не напомажен, и даже вязаная шапочка не могла скрыть беспорядка на голове. Митя переживал новость — американец перестал быть для него загадкой, но теперь его собственные воспоминания, как бы с удвоенной силой, вернулись и обступили, стеснив дыхание: там, в горах, был рядом с ним этот маленький смешной человечек, жаждущий любви, — возможно, только и помогающей ему не уйти из жизни, как ушли уже многие из них…