Андрей Рубанов - Финист – ясный сокол

И ещё обязательно возвращался осенью, и тоже много убивал, – чтоб накопить жира к зиме.

И каждый новый год он убивал всё больше и больше, и кричал всё громче, и двигался всё быстрее.

И все, кто хоть что-то понимал, – видели, что он растёт и набирает силу.

Тогда князь Данияр, к тому времени уже повзрослевший, придумал поставить по всей долине сторожевые вышки и посадить на них воинов – чтобы те могли заранее предупреждать людей о приближении гадины.

Как вы все понимаете, змей, как любой другой хищник, летал и охотился только по ночам. То есть, сторожа поднимались на вышки с заходом солнца, и у каждого был хороший слух; змей летал не бесшумно – сам молчал, но воздух, обтекающий его тело при полёте, свистел сам по себе; этот тонкий свист нельзя было перепутать ни с чем.

Услышав свист, сторожевые воины начинали бить в била.

Сначала на вышках висели обычные деревянные била – дубовые колоды. Высушенный дуб даёт сильный хороший звук. Но потом князю этого показалось недостаточно, и он понемногу заменил дубовые била на медные; очень дорогие, они зато гудели громко и звонко.

И когда по вечерам после заката в деревнях вдруг слышали частое биение сторожевой меди – люди торопились залить свои домашние очаги водой, и покидали дома, выбегали на площадь, взяв всё оружие, какое было, сбивались в толпу, прятали детей за спины, ощетинивались рогатинами и ножами – и ждали нападения.

Так мы понемногу научились ему противостоять.

Но как бы мы ни ухищрялись, он всё равно убивал: с каждым годом больше и больше.

Сначала по десять человек в год, потом по тридцать человек, потом по пятьдесят человек.

Он двигался так быстро, что тем, кто видел его вблизи, казалось, что у него три головы, и у каждой головы по три ядовитых языка, и ещё полдюжины хвостов, и три пары крыльев.

В тот же год, когда князь Данияр поставил первые сторожевые вышки, он велел позвать к себе за советом всех ведунов долины: за каждым ведуном отправил отдельного посыльного.

Я был одним из таких посыльных.

Увы, на зов князя явились только второстепенные, полусумасшедшие отшельники и тёмные бабки-травницы.

Одни посоветовали жечь костры из гнилой соломы, отгоняя гада вонючим дымом. Другие предложили сооружать мощные убежища из брёвен и камней, и там прятать детей и женщин. Третьи, самые умные, вспомнили, что все змеи любят и охотно жрут скверные мяса, и предложили поместить в середине каждой деревни несколько мёртвых, подгнивших лошадей и коров; польстившись на лакомство, летающий гад не станет нападать на людей. Четвёртые предрекли всему народу долины скорую гибель, ибо змеи, как считалось, на третий-четвёртый год жизни уже сами могут давать потомство; следовало ждать появления ещё нескольких таких же змеев, и всеобщей огненной смерти.

Кроме ведунов, приходили к князю Данияру самые разные люди. Приходили следопыты, предлагавшие разыскать логово гада и прикончить его, и просившие для этой цели три сотни умелых воинов; на это князь Данияр отвечал, что у него, к сожалению, нет трёх сотен воинов; нет и сотни, каждый на счету.

Приходили умники, предлагавшие за некоторое количество серебряных монет связать из лыка и льна огромные сети и покрыть этими сетями все деревни, растянув поверх на высоких столбах, и так защитить людей от удара с неба; на это князь Данияр отвечал, что у него нет, к сожалению, такого количества серебра.

Приходили волхвы, уговаривая принести человеческую жертву: кровь троих, а лучше пятерых мальчиков насытит богов войны, и они прогонят змея-людоеда; на это князь Данияр отвечал, что у него нет такого количества мальчиков, готовых принять смерть ради любви к богам.

Что касается меня – я был послан привести к князю старую ведьму Язву.

Это был третий, и последний раз, когда я видел её дом.

Самой старухи не застал; хижина была пуста, печь холодна, и нежилой запах стоял повсюду; я всё-таки имел здоровый тонкий нюх воина и определил, что уже много дней здесь не ночевали и не готовили еду.

Куда исчезла ведьма – мне было неизвестно.

Теперь скажу нечто важное.

Тогда, не отыскав старуху, весь день и всю ночь просидев возле её порога, я решил отправиться к змеевой лёжке.

Зачем я так сделал? Это просто. Я не верил, что пророчество сбылось, я не верил, что из тела Горына родился его сын, я не верил, что всё это случилось со мной.

Я добрался до тына еле живой: комары, осы и пчёлы едва не сожрали меня.

Просеки вокруг тына за три года заросли молодыми деревьями. Я с трудом нашёл пролом, через который мы выбирались.