Андрей Рубанов - Финист – ясный сокол

Марья идёт к оборотню, опустив глаза. Оборотень смотрит равнодушно.

– Эй! – зовёт Потык. – Как твоё имя?

– Ты не сможешь произнести, – отвечает нелюдь. – Но в переводе на ваш язык моё имя значит – соловей.

– Соловей, – повторяет Потык. – Хорошо. А я – Потык, сын Деяна. Запомни, Соловей: если ты её обманешь, я найду тебя и убью.

– И я, – добавляет Тороп.

– И я тоже, – говорю я.

Нелюдь перестаёт улыбаться, лицо становится сухим и острым; он кивает, посмотрев на каждого из нас в отдельности; всё в его поведении показывает, что он отнёсся к сказанному серьёзно.

– Ясно, – отвечает он. – Но зря вы так, ребята. У меня всё честно.

Он оглядывает Марью с ног до головы.

– Готова?

– Готова, – отвечает Марья.

Я вижу – она сильно дрожит.

– Наверху будет холодно, – говорит нелюдь. – У тебя есть какая-нибудь кацавейка тёплая?

– Нет, – говорит Марья. – Обойдусь без кацавейки. Давай, делай своё дело.

– Как скажешь, – мирно отвечает нелюдь.

Марья оборачивается к нам.

– Прощайте все.

Нелюдь обнимает её одной рукой, плотно прижимает к себе – и поднимается в воздух.

Я не вижу ни крыльев, ни других приспособлений, позволяющих ему летать.

Он взмывает на высоту верхушек деревьев.

Мы смотрим, как он удаляется, унося девку Марью в неизвестность.

Потык отбрасывает топор и снова плачет, размазывая слёзы по грязным щекам.

Я подхожу к нему и поднимаю топор. Это моё боевое оружие, бросать его на землю нехорошо, неправильно; оружие требует уважения. Я помещаю топор туда, где ему следует быть: в петлю сзади на собственной спине, и привычная его тяжесть немного меня успокаивает.

– Всё, – говорит старая Язва. – Улетела наша птаха. Но не бойтесь, разбойник не обманет. Довезёт до места.

– Нам тоже пора, – говорю я.

– Да, – отвечает старуха. – Вам всем лучше вернуться в свои деревни. Предупредите старшин и волхвов. Расскажите всё, как было. Старый змей подох, родился новый. Копайте подвалы. Запасайте еду.

– Прости, мать, – сказал Тороп. – А что теперь с нами будет?

– Не знаю ничего, – раздражённо отвечает старуха. – В пророчестве сказано, что от нового змея будет много бед. И ещё сказано, что убить его невозможно, однако сам он – убьёт кого угодно. Ещё сказано, что сначала он будет жрать животных, а потом распробует людей, и как распробует – будет жрать только людей. Это всё, что я помню.

– Понятно, – сказал Тороп. – Прощай, мать. Если это всё правда – тогда нам надо спешить.

– Да, – сказал я. – Верно. Прощай, мать.

– Прощай, – сказал Потык, проглатывая последние слёзы.

– Э, нет, – сказала старуха малому Потыку. – Ты не торопись, сыночек. Ты давай забери отсюда свою добычу. Она твоя – тебе её тащить.

Малой Потык смотрит на змееву голову и горячо мотает головой.

– Пусть здесь останется.

– Нет, – говорит ведьма. – Мне тут такого добра тоже не надо. Новорожденный вернётся – решит, что это я убила его родителя. Так что ты, паренёк, забирай башку себе, как хотел. И отнеси подальше.

Потык думает, его глаза загораются гордым огнём.

– Ты права, – отвечает он. – Это моя добыча.

Напоследок старуха выносит нам по кружке браги: кислой, скверной, но крепкой; и даёт по половине луковицы закусить; это придаёт нам сил.

Малой Потык остаётся возле змеевой башки: увязывает её верёвками, укрепляет волокушу, прилаживается тащить.

Мы предлагаем ему помощь – но он сразу же резко отказывается.

– Я сам всё сделаю, – говорит он. – И сам за всё отвечу. Прощайте. Ещё свидимся.

Так мы расходимся от дома старой ведьмы Язвы.

Я добился своего. Выполнил общинный наказ: сопроводил мужиков до змеевой лёжки и вывел обратно, живых и невредимых.

Сам сломал два нижних ребра – но ничего, на мне заживает, как на собаке.

Я мучаюсь ощущением, что не всё сказал Марье. Не задал каких-то важных вопросов старухе. Не дал какого-то совета малому Потыку. Мне кажется, что всё оборвалось слишком внезапно; или, может быть, вовсе не оборвалось, но будет иметь продолжение.

А продолжение вы все знаете.

Я добавлю только, что с того дня не видел ни девки Марьи, ни князя птиц, ни соловья-разбойника.

Мужика по имени Тороп я тоже не видел.

Мне известно, что малой по имени Потык дотащил змееву голову до своей деревни Уголья, показал её людям и напугал до полусмерти всех, включая и волхвов с деревенского требища.

Я слышал, что Потык сам срезал ножом со змеевой башки всё мясо, отделил губы, вынул язык и глаза, сварил их и съел. Костяк же положил в муравейник, а когда муравьи объели остатки плоти – обжёг очищенный череп на костре, отчистил песком и повёз продавать князю долины.