Андрей Рубанов - Финист – ясный сокол

– Дура! – крикнула старуха, но уже не басом – голос её треснул и пресёкся. – Я тебе жизнь спасла! Он бы тебя убил! С тебя ж всё началось! Это ж ты его сына поранила!

– А это, – ответила девка, – я ему сама объясню.

– Кому?..

– Князю птиц.

Ведьма похабно захихикала.

– Думаешь, он будет с тобой говорить?

– Будет, – заявила Марья. – Если ты попросишь.

Ведьма продолжала смеяться.

– Я? Попрошу? В честь какого праздника?

Он выпрямилась – насколько позволила её узкая горбатая спина – и окинула нас всех презрительным взглядом жёлтых глаз.

– Вот что, деточки милые. Собирайте манатки – и идите отсюдова. И чтоб я вас больше не видела! Мне такие наглые гости – без надобности!

– А мы не в гостях, – вдруг произнёс Потык.

Бабка поворотила к нему печёное серое лицо, и малой от волнения покраснел; но не замолчал.

– Мы у себя в дому, – продолжил он. – Это наш лес. И змей – тоже наш. И его яд тоже наш. И всё тут наше, до последнего гнилого жёлудя. И ты это знаешь. Пожалуйста, помоги раненому. А потом – про остальное поговорим…

Ведьма пошевелила седыми мохнатыми бровями. Мельком глянула на лежащего Торопа: он соображал, слышал всю нашу перепалку, и ему, наверное, было обидно. Вместо того, чтоб помочь ему, попавшему в беду, мы переругивались о чём-то постороннем.

– Раненый ваш – не раненый, – сказала ведьма, скривив рот. – Так, малость помятый. Не помрёт. А вот ты, – она глянула на меня с презрением, – не протянешь и до нового года. Кто слова не держит – долго не живёт. Поклялся молчать – а сам разболтал! Себя опозорил, и весь свой род!

И она плюнула мне под ноги.

Проглотить такое оскорбление стоило мне громадного усилия.

– Тут ты не права, старая, – возразил я, так спокойно, как только мог. – Если б я не рассказал – девка полезла бы змею в зубы. И в тех зубах осталась. Я признался, чтоб спасти ей жизнь; это не позорно. Это правильно. И ты, старая карга, род мой не трогай. Потому что если оскорбляешь меня – я стерплю, ради твоих седин. Но если оскорбляешь моих предков – терпеть не буду.

– Да? – спросила ведьма. – И что ты сделаешь, отважный ратник?

– Глотку тебе перережу, – ответил я. – Ты же помереть мечтаешь. Я знаю, слышал. Зажилась ты. Устала…

– Верно сказал, – проскрипела ведьма. – Прямо в точку. Только ты, сыночек, щёки не надувай. Не ты мою нитку порвёшь. И никто из людей. Я свой конец знаю…

– Погодите! – крикнул малой Потык, перебивая старуху. – Давайте пока никто ничью нитку рвать не будет! Давайте поможем побитому!

– Да, – сказала Марья. – Правильно.

И спор иссяк. Краска сошла с лица Потыка. Старуха тоже вдруг остыла. Подошла к лежащему Торопу и грубо ткнула посохом в его грудь. Тороп не сумел сдержать стона.

– Где, говоришь, болит?

– Сзади… – тихо ответил Тороп. – В спине, и ниже… Ног не чую…

– Твоих ног, – сказала старуха, – даже я не чую. Склянь по всему костяку. Чем занимаешься?

– Огород держу. И кур.

– Куры – это хорошо. Жгонку перед боем делал?

– Нет.

– А правку когда делал?

– Давно не делал. Лет пять уже.

– А чего так?

– Женился. Некогда стало. Я ж не воин.

– Что не воин – это не плохо, – сказала старуха. – Плохо, что дурак. Правку надо делать каждые двадцать дней. И жена твоя пусть делает. А ну-ка, переверните его.

Я и Потык послушно взяли лежащего за ноги, за плечи, перевернули осторожно.

– А ты, доча, – ведьма оборотилась к Марье, – сними-ка с меня лапоток.

И выдвинула ногу.

Марья молча присела, распустила лыковые обвязки и стащила со ступни ведьмы растоптанный, разъехавшийся лапоть; стянула дырявый вязаный носок, обнажив маленькую ступню. Взглянув, я едва удержался от изумлённого возгласа. Пальцы на ноге ведьмы были длинными – почти такими же, как на руках.

Она поставила босую ступню на середину спины лежащего Потыка. Тот издал протяжный стон.

Старуха нажала.

Хребет звонко хрустнул.

– Всё, – сказала старуха. – Вставай.

Тороп несмело подтянул руки (они сильно тряслись) и приподнялся.

– Вставай, вставай, – раздражённо повторила ведьма. – Домой вернёшься – сходи к ведуну. Правку сделай.

Тороп встал на ноги; на его лице появилось выражение испуга и недоверия. Он нахмурился и вдруг, повернувшись и не сказав ни слова, быстрым шагом ушёл в лес.

Преследовать его мы не стали.

Ведьма жестом предложила Марье вернуть на место носок и лапоть.

– Ещё просьбы будут? – спросила она.

Мы молчали. Старуха подождала, пока Марья затянет обвязки.