Борис Ольхин - Осенние жаворонки

— Осенью они не поют?

— Нет. Редко если какой подаст голос. Для пробы.

И они помолчали. Слаженно помолчали, словно одним воспоминанием, о той встрече по весне, охваченные. И паузу прервал Басков:

— Да, Вера Ивановна, — свадьба завтра у нас…

— Как, у вас?.. — вырвалось у нее.

— В деревне то есть. У Августы. Так вот, организовать бы, чтобы поярче как-то. Празднично бы, понаряднее.

— Не подкачаем, Осип Маркович! — сказала она дерзко и весело. — По всем правилам свадьбу сыграем.

Он признательно кивнул ей. И помешкал, прежде чем выйти. Как будто жаль ему сделалось, что в чем-то важном опять у них недосказанность осталась.

Дома, раздевшись, долго рассматривал себя в зеркале: окинутые щетиной подбородок и щеки, запавшие глаза, изморщиненный лоб. Увидел в волосах приметную прядь, еще одну… И сказал, напрягая голос:

— Э, бабушка Петровна, хоть бы ты приглядела за мной! Видишь, седею вот, и сказать некому.

— Ну и сказала бы, — откликнулась Петровна. — Дак ведь тебе от этого не убудет, не прибудет.

— Так-то оно так, но все-таки…

Он не договорил. Права, конечно, бабушка. Кругом права. И все-таки не дело, когда некому подсказать тебе какой ни то сущий пустяк — пятно на пиджаке, нитку на рукаве, скажем, или что седина в волосах…

— А что Шурке-то присудили? — поинтересовалась Петровна.

— Что полагается! Крыльцо за его счет ремонтировать. Ну и… общественное порицание.

— Батюшки, а это-то что такое?

— А чтобы знал и помнил. Чтобы наперед неповадно было! — сурово заключил он.

Утром бабушка Петровна напекла шанежек, Осип Маркович побрился, одеколоном растер лицо и шею, оделся по-праздничному — белая рубашка с галстуком, темный костюм, впервые за осень надел пальто. Воронков ждал его на выезде из гаража. Поглядели, нет ли кого по дороге попутно до города подвезти, и поехали.

— К свекрови-то Ольгиной не заглянем? — напомнил Воронков.

— Был я у нее, — сказал Осип Маркович. — Поклон наказала, гостинец передала. А сама на наделе справится.

Ехали быстро. Думалось Осипу Марковичу светло, хорошо — о предстоящей встрече с Ольгой Игнатьевой, о сегодняшней свадьбе в деревне… В городе остановились у магазина «Овощи-фрукты». Осип Маркович купил килограмм яблок, которые и присовокупил к бабушкиным шанежкам и гостинцу от свекрови Одинцовой: кроме того, в портфеле у него были положены газеты за последние дни и свой доклад на предстоящее собрание.

Приехали к больнице, это было каменное здание в два этажа. В узком вестибюле Осип Маркович ждал недолго. Ольга Игнатьевна вышла в больничном халате и шлепанцах, чуть заспанная, простоволосая, и, улыбаясь, протянула ему руку.

— Здравствуй, Маркович! Уж и не чаяла дождаться.

Он извинился, что не мог выбраться раньше, вручил ей гостинец от свекрови, шанежки и яблоки.

— Петровна пекла? — потрогав шанежки и откусив с краешку одну, сказала она. — Ну, спасибо.

Выросла и училась Ольга Игнатьевна в городе, после сельхозинститута приехала в деревню, здесь и замуж вышла. Было у нее двое детей, дочери. Старшая в институте училась, младшая еще в школу бегала. Года три назад с мужем у Ольги Игнатьевны несчастье случилось: возвращался из города поздно, стоял мороз, да метель повеивала — и замерз мужик в поле, на подходе уж к деревне…

Осип Маркович присовокупил к передачке также и свой доклад, и газеты.

— Как там жизнь у нас? Нового что? — спрашивала она.

— Живем… заботами да работами, — сказал он. — Доклад поглядишь. На машинку не отдавал еще печатать. Ну и газеты.

— Ой, вот обрадовал, — говорила Ольга Игнатьевна благодарно. — А то у меня в голове пустеть стало. Не чаю уж и выписки дождаться.

— Ты поправляйся гляди. Успеешь выписаться.

— Слушаюсь, председатель. Так что там у нас? Как озимые? Картошку семенную не проверяли? А на стройке?..

— Все ладом, не волнуйся, — утешил он ее. — Без агронома это время еще так-сяк. А без партийного руководства — болото засасывает.

— Выкладывай давай, не прибедняйся, все новости, — продолжала она таким тоном, точно пыталась растормошить его, настроить на нужный ей лад.

Сели в уголке, в сторонке от других, и Осип Маркович стал рассказывать о событиях последних дней в колхозе: и что шифер на новый коровник завезли, и заседание правления провели. Отдельно поведал о происшествии с Ноговицыным, как он хотел трактором Софронихе избу сковырнуть, и что судили его. Товарищеским судом.

— Вот так на сегодня у нас обстоят дела, — заключил он. И по глазам ее увидел, что обо всем-то она информирована не хуже его самого. «Сарафанная почта», — вспомнил он и усмехнулся.