Владимир Казаков - Воскрешение на Патриарших

«Вообще, – думал Игорь, – большинство мужских фантазий умозрительны. Это фикция, бальзаминовщина. У женщин – совсем не так. Ее фантазия – всегда руководство к действию. План. Который она, так или иначе, стремится исполнить. Очень даже жестко и целеустремленно. По своей, непонятной никому, кроме нее, логике. А мужичок, да еще среднерусский, – существо весьма и весьма романтичное. Вот даже у Гоголя. Вот по школьной версии в „Мертвых душах“ бесцельный мечтатель – только Манилов. Нет, там все мечтатели и сказочники! И Ноздрев, и Собакевич, и даже сам Чичиков. Как он себя ведет? Нет там целеустремленности и жажды наживы. Ему в кайф сам процесс. Он балдеет от людей, с кем сталкивается. А если уж еще и удается заработать между делом, то вообще отлично».

Троллейбус неспешно миновал старенькое здание школы, львов на домученовской ограде, слева мелькнула мемориальная доска поэту-партизану Денису Давыдову, дальше замаячили дикие по уродливости обрубки фигур псевдоеврейских музыкантов, сработанных артелью Церетели у Академии художеств. Справа показался памятник Сурикову, недавно поставленный на безымянной площадке, чуть не доезжая Садового кольца.

«Стоп, – что-то мелькнуло в голове Игоря, – это же здесь герой сидел. На лавочке. У магазина „Молоко“. Точно. Магазин здесь был. А дом еще называли „комитетским“, там, по слухам, жили кагэбэшники. Как все изменилось! Как странно, я ведь не специально сюда ехал. А вот попал».

Через несколько минут троллейбус затормозил на остановке. Цветочная клумба рассекала сквер Девичьего поля до тюльпанной крови. Чуть дальше, за стеной лип и кленов, уже на Плющихе, белел храм в старорусском стиле. Зеленое буйство деревьев скрывало очертания церкви, поэтому маленькие золоченые шарики куполов, казалось, парили в воздухе. Небольшой стадион за старомодной сеткой, звоном мяча, незлобным матом футбольных парней и каким-то особым, провинциальным песком на беговых дорожках навевал дачное настроение.

Игорь сразу узнал Митю, курившего на скамейке неподалеку от детской площадки. Именно так он представлял себе современного психиатра. Этакая небрежная ухоженность, слегка порванные джинсы вкупе с дорогими ботинками и несколько равнодушным лицом. На вид Дмитрий был его ровесником. Он тоже заметил Игоря и протянул руку.

– Привет.

– Привет, – ответил Игорь, – ты извини, Дим, что я тебя дергаю по пустякам. Да еще и в выходной день.

– Ерунда, – улыбнулся Дмитрий и достал новую сигарету. – Ты ведь о рукописи хочешь спросить?

– Да. Понимаешь, на меня она как-то действует что ли. Тревожно, непонятно, загадочно, короче. Я даже и читать-то могу только по главе в день. Страшно почему-то. Я ведь все знаю, что там происходит. Все эти переулочки, магазины, продавщицы дурацкие… Да почти всех персонажей знаю. Знал, точнее. Понимаешь, это мог написать кто-то из очень близких мне тогда людей. С кем квасили и вообще. Это не ностальгия дурная по эпохе и молодости, хотя и это есть. Это что-то свое, личное, до сих пор мне непонятное. Словно я нащупываю со стороны что-то необыкновенно важное, что изменит мою идиотскую жизнь. Но как изменит, зачем конкретно мне это нужно, я до сих пор не могу понять. Короче, я хочу найти автора. Расскажи про рукопись, как нашел, когда, ну и вообще. Понимаешь?

– Понимаю, – ответил Дмитрий. – Роман, да, занятный, хотя по объему это повесть, конечно, но не важно. Я сразу обратил на него внимание. Там ведь в шкафу много всякой макулатуры лежало. Муть. А этот выделился сразу. Я отдал рукопись девочке у нас в отделении, набить на компьютер. Он же от руки написан был.

– А сам оригинал?

– Его нет. Не могу найти. Девочка, которая набирала текст, уволилась. Да и она вряд ли бы стала беречь его, такого «творчества» у нас завались.

– Значит, автора установить сложно?

– Практически невозможно. Сколько людей проходит через клинику, потом непонятен год. Ясно, что не так давно, по косвенным причинам, но точно установить трудно. На рукописи, конечно, не было ни имени, ни фамилии. Герой там вообще под кличкой Сидор.

– А как это, в принципе, могло произойти? Человек написал или принес с собой?

– Да могло быть и так, и так. Может, вообще пациент привез чьи-то чужие бумаги, типа, почитать. Но…

– Что значит «но»?

– А ты сам-то как думаешь? Кто мог написать? Если говоришь, из знакомых кто-то?

Игорь достал из портфеля листок бумаги с фамилиями. Митя быстро пробежал глазами.

– Все правильно.