Мария Воронова - Судьба без обязательств

Он быстро смел книжки на подоконник, задвинул туда же кружку и постелил одеяло ровно, по линеечке.

– А так хорошо?

– Отлично. Я только боюсь, что он не выдержит нашу встречу…

– Ты мне льстишь.

– Нисколько.

– Слушай, Фрида, а давай у стеночки? Как раз я покрасил, ты посмотри, какая ровненькая…

Зиганшин теснил жену в угол.

– Ровнее не бывает.

– Ну так давай… А то я сто раз по телику видел, а никогда не пробовал. Ты, главное, держись покрепче за меня. И хватит ржать, – строго сказал Зиганшин и рассмеялся сам.

И только все у них стало налаживаться, как позвонили в дверь.

– Никого нет дома. К черту пусть идут.

– Открой, Слава, – вздохнула Фрида. – У нас свет везде горит.

– Такие мы неэкономные.

Они замерли. Несколько секунд висела тишина, и только они понадеялись, что незваные гости ушли, как снова раздался звонок, и в его старомодном «зззз» ясно слышалось что-то издевательское.

– Открой, Славик, – взмолилась Фрида. – А то тебе тяжело меня держать.

Он нехотя опустил ее на пол.

– Запомнила методику?

Фрида фыркнула и побежала открывать.

На пороге стоял Пестряков.

– Здрасти! – буркнул еще не отдышавшийся Зиганшин.

– Простите, я, кажется, не вовремя?

– Ну что вы, Георгий Владимирович!

Кажется, Зиганшину не удалось изобразить на лице любезность, но выручила Фрида. Зиганшин оглянуться не успел, как Пестряков сидел на единственной табуретке, как король на троне, и чувствовал себя самым желанным гостем на свете.

Все-таки есть вещи, справляться с которыми умеют только женщины.

Пробуждение далось Нине нелегко. Оказывается, пока она жила в своих грезах от среды до среды и ждала Георгия, жизнь не ждала ее саму, а проходила мимо и унесла с собой изрядный кусок ее молодости. Те молодые доктора, ухаживания которых она когда-то отвергала, выросли в серьезных специалистов, все женились, обзавелись детьми, а для новой поросли Нина была уже Нина Викторовна.

Незамужняя подружка авторитетно заявляла, что сейчас наступило самое глухое и мертвое время: ровесники успели жениться, а развестись – еще нет. Ну да ничего, скоро наступит кризис среднего возраста, мужики начнут покидать опротивевшие гнезда, и тогда надо не проворонить свой шанс.

Только Нина не верила, что одиночество когда-нибудь закончится, и, чтобы продолжать жить, нужно было смириться с этой мыслью и находить счастье в вещах доступных, в реальности, а не в мечтах. Нельзя существовать по принципу – раз нет Георгия, то и ничего другого не надо.

Какое счастье, что она не забросила учебу, хотя сто раз хотела это сделать, настолько тупым и бессмысленным казалось ей это времяпрепровождение! Но все-таки собрала волю в кулак и получила диплом, чтобы поразить любовника, а оказалось, ему совершенно это все равно.

Это была самая мучительная часть, с которой Нина пока была не в состоянии примириться, которая подкидывала ее среди ночи и заставляла стонать, как от зубной боли, и била под дых, как только Нине становилось радостно и спокойно.

Они с Георгием существовали в разных мирах. У нее была прекрасная сказка, где непреодолимая сила не дает соединиться любящим сердцам, а у него – девочка для утех по средам. И если бы он хоть один воздушный кирпич положил в основание ее воздушного замка, но нет! Она прекрасно обошлась сама.

Подружка, безмерно гордясь, что удержала человека на краю пропасти, отпустила Нину в самостоятельную жизнь, состоявшую теперь из интересной работы и тоскливых одиноких вечеров.

Нина задерживалась на службе, сколько могла, набрала побольше смен, но все равно наступало время возвращаться в пустую квартиру, где никто ее не ждал и куда никто не приходил.

Наскоро поужинав, она включала планшет и читала про Георгия. Скандал не разгорался, но и не утихал, по-прежнему были перепосты, под каждым из которых возникала жаркая дискуссия. Хотя дискуссией это назвать, наверное, было неправильно, потому что все комментаторы проявляли трогательное единодушие – Пестрякова сначала уволить, потом расстрелять.

Подружка советовала ей радоваться, наблюдая, как карьера любовника сливается в унитаз, но Нина, как ни старалась, не могла испытать этого прекрасного и освежающего чувства.

Ей было жаль, что у Георгия серьезные неприятности, и грустно, что он расстался с ней прямо накануне своих бед, поэтому она никак не может утешить и помочь.

Подружка называла это стокгольмским синдромом и требовала выкинуть из головы, но Нина не могла. Вместо этого она начала писать комментарии.