Мария Воронова - Судьба без обязательств

Анжелика поморщилась:

– Версия, конечно, богатая. Но только в том случае, если твоя Люся полная идиотка. Такая, знаешь, не просто дура, а реально без башни.

– Почему?

– Да ты сам подумай, родимый! Вот ты бы кого-то грохнул, и обошлось, так неужели ты стал бы через год орать на всех углах, привлекая внимание к своему преступлению? Неужели жажда мести тебя настолько ослепила бы?

– Меня лично – нет.

– И эту Люсю, думаю, тоже. Кто ей мешал ограничиться Тарасевичем в своем сенсационном разоблачении? Написала бы, что Пестряков убил свою девушку двадцать лет назад, и успокоилась. Шумихи было бы не меньше.

Зиганшин пожал плечами:

– Очень сильно в этом сомневаюсь. Тут вся убедительность основана на совпадении, без Карины обвинять Пестрякова в убийстве Лизы только даром тявкать.

– Славик, но он всего лишь ее уволил! Не изнасиловал, не искалечил, не выгнал всю семью босиком на мороз, а просто уволил! Не знаю, как ты, а я бы по такой мелочи не стала подставляться.

Георгий бездельничал и с тоской думал об увольнении, представлявшемся теперь почти неизбежным. Оно означало не только потерю средств к существованию, но и отлучение от любимого дела, в котором он был ас. В университете он мечтал о карьере адвоката и пошел в милицию не по зову сердца, а только лишь в память о Лизе, служба долго казалась ему скучной рутиной, а потом разобрался, втянулся, преуспел и полюбил свое дело. Теперь придется его оставить и на старости лет любить что-нибудь новенькое.

Он понимал, что пора искать, но из каких-то суеверных соображений не мог заставить себя погуглить вакансии, чтобы получить хоть общее представление о рынке труда.

А можно не искать, а бросить все и следовать за мечтой. Представив себя в шортиках с ноутбуком где-нибудь под пальмой, впаривающим доверчивым гражданам свою мечту, Георгий засмеялся. А с другой стороны, почему нет? Сын вырос, и чем быстрее начнет самостоятельное существование, тем полнее станет его жизнь. Денег от маминой фирмы хватит ему на учебу и скромное житье, а папашка станет тревеллером, заведет себе профиль в инстаграм и начнет публиковать фотки из разных интересных мест. Он ведь раньше почти нигде не был, кроме дачи.

Сына необходимо было вывозить в Европу, и первый раз поехали всей семьей. На беду, Алешка что-то плохо себя вел, капризничал, пришлось объявить ему фирменный Каринин бойкот. Обычно ребенок на второй день уже бежал просить прощения, но в тот раз решил проявить характер и продержался почти до конца поездки. У Георгия сердце кровью обливалось, было жаль пацана, у которого вместо интересного приключения получилось сплошное страдание рядом с двумя мраморными статуями вместо родителей. Он просил Карину самой простить ребенка, но жена был неумолима. «Должен понимать», – сказала она, и Георгий почему-то согласился с нею, хотя сам не понял, что именно Алешка должен понимать.

Вдали от дома воспитательный процесс казался особенно тягостным, и воспоминания о поездке остались очень тоскливые (Алешка не выдержал, извинился, но Карина была так возмущена его строптивостью, что продлила бойкот до конца поездки, и у них не было ни одного хорошего радостного дня), поэтому Георгий в дальнейшем избегал семейного отдыха за границей. То у него обнаруживалась разработка, которую никак нельзя оставить, то загранпаспорт просрочен, а обычно он просто говорил жене, что если сам не поедет, то они смогут себе позволить класс обслуживания повыше.

Возвращалась Карина обычно с поджатыми губами, а сын – измотанный и мрачный, и по дороге домой жена сурово изрекала, что «Алеша вел себя абсолютно несносно, ты должен с ним поговорить», но в чем именно состояла вина сына, никогда не уточнялось.

Теперь Георгий не понимал, как это положение вещей столько лет казалось ему нормальным. Почему он поддерживал бойкоты, когда лично перед ним сын ни в чем не провинился? Почему вообще их позволял? Почему ни разу не заехал по этой самодовольной роже с поджатыми губами? Морок какой-то…

А сын – мужик, терпел и не жаловался. Ни разу плохого слова не сказал о матери, правда, с другой стороны, кому? Отец всегда был на ее стороне, бабушки с дедушками тоже. Непрошибаемая была стена. Но кроме семьи, есть еще и школа, и ребенок мог там рассказать, как его гнобят. Но молчал.

Черт, кажется, права была Люся! Инстинктивно понимала, насколько парню не хватает любви, и жалела, как умела. А он взял и послал единственного человека, который хорошо относился к его сыну… Получается, тоже нечего обижаться, если это она разместила пост. За дело наказала.