Мария Воронова - Судьба без обязательств

– Да, это он, пожалуй, перегнул, – вздохнул Зиганшин, – ведь не то беда, что корова сдохла, а то, что у соседа жива.

– Так я тебе что и говорю. Но он в конце концов переломил бы ситуацию, если бы на волне народного гнева не поднялась Пестрякова и не усадила докторов строчить жалобы во все инстанции. По своей старой методике подобрала еще парочку смертей, произошедших якобы из-за новаторских идей нового главврача, науськала родственников – и готово. Бедный мужик еле ноги унес.

– И где он теперь?

– Ты давай без намеков, – рассмеялся Руслан, – он забрал семью и уехал в Омск.

– Когда?

– Да сразу, как заявление написал. Сказал, кипите тут сами в своем аду, а я в снега.

– И как живет теперь, ты, случайно, не знаешь?

– Да вот представь себе, не спился! Возглавил там самую занюханную больничку, вывел ее на мировой уровень и прекрасно себя чувствует.

Зиганшин мысленно простился с перспективной версией. Трудно выводить медицину на мировой уровень и одновременно мстить обидчикам, убивая их по темным дворам.

Если быстро нашел работу и преуспел, значит, человек энергичный, деятельный, а такие редко мстят. Не прощают обид люди совсем другого склада – вязкие, тугие на подъем, которые, упустив свой шанс, не могут понять, что их ждет тысяча новых, а только смотрят в спину тому, кто забрал у них единственную возможность жизни.

Он отхлебнул из бутылки, и теплая пенистая пепси-кола ударила в нос. Зиганшин закашлялся и попытался вызвать в памяти образ Карины Александровны.

Красивая стройная женщина, одетая с большим вкусом, приветливая. Не подумаешь, что такая благородная дама строчит кляузы, но все же очень странно, что эта привычка Пестряковой осталась неизвестной в их конторе. Хоть что-то должно было докатиться до сослуживцев мужа.

Руслан врет? Повторяет чужие сплетни? Или ему был симпатичен свергнутый главврач и он не хочет признать, что тот не справлялся?

«Да какая разница! – Зиганшин встряхнулся. – Климчук, как Арнольд Шварценеггер, вспомнил все, ну или почти все, чего теперь впустую извилины заплетать. Какая она там ни была, а мир ее праху, земля пухом и вечный покой».

Георгий вернулся домой в отличном настроении. Днем позвонила мама и по секрету сообщила, что Тамара Васильевна от него в восторге. Откровенный разговор с Анечкой еще не состоялся, но мать склонна думать, что дочь не откажет, если Георгий сделает предложение.

Что ж, осталось узнать размер Аниного безымянного пальчика и можно бежать в ювелирный магазин. Черт, он старый человек, олд скул, и не знает, как правильно делать предложение, чтобы эта минута запомнилась девушке на всю жизнь. Судя по фильмам, просто спросить: «Выйдешь ли ты за меня замуж?» – недостаточно. Надо сделать это при большом скоплении народа, чтобы похлопали и позавидовали, а без этого акта морального эксгибиционизма счастье девушки будет неполным. Или Аня выше подобных спектаклей? Или, наоборот, самый острый девичий ум бессилен перед романтикой?

Люся ушла, оставив на ужин творожную запеканку. Георгий покормил сына, поел сам и уселся перед компьютером – выбрать подходящий бриллиант.

Сейчас это была главная проблема: Тамара Васильевна в разговоре с мамой намекнула, что предпочла бы долгую помолвку. Георгий недавно потерял жену, у Ани только начала раскручиваться карьера, поэтому со свадьбой стоит подождать минимум полгода, а пока можно просто наслаждаться романтическими ритуалами и не думать, где жить, как сын воспримет молодую жену и о прочей прозе.

Вдруг вспомнилась Лиза. Так странно, он думал, что мысли о ней навсегда похоронены в глубине памяти и придут только, может быть, в последний час, перед самой смертью, и он снова увидит любимое лицо, прежде чем встретится с вечностью.

У них не было романтики совсем. Познакомились так, что банальнее просто не бывает. Пришел к подруге детства на день рождения, увидел Лизу и сразу понял, что она его жена. Он даже предложения не делал, настолько все было ясно им обоим. Никаких не было роз и бриллиантов. Вообще ничего. Просто они, взявшись за руки, вступали в мир, принадлежащий только им двоим.

Георгий встречал ее в институте и провожал домой. Обычно они всю дорогу целовались в тамбуре, останавливаясь, только когда кто-нибудь выходил перекурить, и долго еще потом сигаретный дым отзывался в душе Георгия навсегда утраченным счастьем.

Приехав домой, они бросались в постель, чтобы успеть до возвращения Лизиной мамы. Был еще младший брат, но его обычно удавалось подкупить: за небольшую мзду он, не торгуясь, убегал на улицу к друзьям, оставляя дом в полное распоряжение влюбленной пары. Тут тоже не было никакой романтики, и даже на предварительные ласки Георгий, истомленный тамбуром, уже оказывался неспособен. «Срочно трахаться!» – кричали они, едва спина брата исчезала за калиткой.