Олег Рой - Верь в меня

Денис открыл глаза и вздрогнул, едва удержавшись, чтобы не закричать. Под его ногами внезапно разверзлось пространство – где-то там, внизу, расстилались, словно вытканные на ковре, крошечные домики и деревья; ветер ерошил его волосы, ставил их веером над головой – тень Дениса упала на дверь кабинки…

Где они на этот раз?!

Они сидели на гигантском «чертовом колесе», и вокруг снова было тепло.

– Тебе нужна передышка, – сказал «друг», внимательно и с интересом разглядывая Дениса. – Чтобы еще раз как следует подумать и, может быть, хоть что-то понять. Не стал тебя на этот раз вытаскивать ни в кафешантан, ни в бордель, ни даже в кино, не то у тебя настроение, понимаю. Поэтому просто покатаемся на карусельках, тебе же понравилось чувствовать себя ребенком? Не думай, что я не видел. Я все вижу.

Денис молчал и смотрел вдаль. От такого простора не просто захватывало дух. Он вдруг ощутил себя маленькой песчинкой, глупым, слабым и бесполезным. Чего ради вообще пыжиться? К чему вообще все? Людская суета – как ее тщета именно сейчас и здесь становилась очевидна! «Создания Божьи» копошились внизу, обустраивая каждый на свой лад свои мирки, а в этом не было, оказывается, никакого смысла… Вот он, писатель Денис Вишняков, у которого уже и тираж, и даже поклонники, и пришла какая-никакая небольшая известность, болтается между небом и землей, олицетворяя собой полную бессмыслицу своего существования. Он не в силах помочь своей жене, с которой случилось несчастье. Он, мужчина, опора и кормилец, венец творения. И когда венец творения вошел с надеждой в храм, то его Творец не протянул ему руку помощи. Небеса молчали. Денис смотрел сейчас в эти пустые молчаливые небеса, и ему вдруг захотелось оборвать все разом. Просто отстегнуть эти пряжки на ремнях, которые удерживали его в комфортабельной и удобной кабинке, и без колебаний прыгнуть. Без истерики, эмоций и воплей в пустоту. Потому что в мире только и есть что пустота, в которой кричи не кричи – тебя никто не услышит…

Как смешны люди, утверждающие в отчаянии, что Бога нет. Они не знают худшего. Он есть! Ведь если есть Его антагонист, дьявол, то и Он, разумеется, существует тоже. Но Он есть… и безмолвствует. Он никак себя не проявляет. Он не хочет помогать своим детям… Как же так, Отец?.. Зачем эта жизнь, когда знаешь, что Тот, на которого так надеялся, отвернулся от тебя?! Так не лучше ли…

– Нет, не лучше, – холодно прозвучало совсем рядом.

Денис повернул голову направо и оцепенел. Рядом с кабинкой висел в воздухе его собеседник. Тот самый дьявол, который сразу откликнулся, стоило его позвать. В безукоризненном черном костюме, безукоризненной белой рубашке. Сложенные на груди руки. Сверкают дорогие запонки, и матово отсвечивает на пальце перстень с черным камнем. Гладкий лоб, строгий профиль. Совершенство.

– Самоубийство не выход, а смертный грех, как ты помнишь, причем грех непростительный, – все так же холодно произнес дьявол. – Не люблю самоубийц, они бесполезные и унылые трусы. Видишь ли, Его заповеди, разве что кроме самой первой, рациональны.И нарушение их чревато последствиями. Самыми простыми и очевидными последствиями. В этом есть тонкая ирония, что мнеприходится тебе это объяснять, не находишь? Но я не то зло, каким меня рисуют попы, не черный силуэт с иконы святого Никиты. Ты только что сказал, что я – совершенство. И это правда, я был самым прекрасным существом до того, как твои прародители попытались свалить на меня вину за кражу урожая с плантаций Господа Бога. Даже имя у меня было под стать – Люцифер, светоносец…

Дьявол посмотрел Денису прямо в глаза. Он казался прекрасным, на него невозможно было не смотреть…

– Но ирония в том, что я остался таким же, как был, но вы не хотите этого замечать, – сказал дьявол. – Это вы, люди,мажете меня смолой и серой, это вы пытаетесь сделать мой свет сияющей тьмой. Я так на тебя надеялся! Я вижу, что ты, именно ты, Денис Вишняков, способен отмыть наслоения этой черной, болезненной грязи с моегооблика, явить людям мой настоящий лик, лик Денницы, утренней звезды!А вместо этого ты малодушно пытаешься сбежать в небытие, и плевать тебе на мои надежды, и добро бы только на мои – Мира, которой ты единственная поддержка, маленькие Ванечка с Катюшкой, похоже, для тебя тоже ничего не значат…

И снова невозможно было не согласиться. Да, рухнуть вниз, что проще этого?! А как же Мира, сколько бы ей еще ни было отмерено? А как же дети?!