Йоав Блум - Руководство к действию на ближайшие дни

Я не знаю, будет ли с твоей стороны умно пить из этой бутылки самому, но я хочу, чтобы она осталась у тебя, и я верю, что ты распорядишься ею правильно, даже если просто поставишь ее на полку и будешь знать, что там, внутри, все еще переливается моя любовь к тебе.

Может быть, если когда-нибудь ты найдешь другую, которая полюбит тебя так же, как любила я, – ты сможешь рассказать ей обо мне и выпить с ней этот коктейль «Мы любим тебя».

Прощай .

Он не притронулся к бутылке. Все его мысли занимал траур, и понять, что она имела в виду, он не мог. Он все еще находился в той стадии горя, когда автоматически перебирают вещи ушедшего близкого человека. Он смотрел на ее вещи, одну за другой, и решил вернуться к ним позже, когда будет чем дышать. Он перечитал это письмо только через неделю – недоумевая и теряясь.

Кто этот близкий друг, который «научил ее»? Чему именно он ее научил? Так, значит, каждый раз, когда она ездила «побыть одной», она с кем-то встречалась?

Ему было стыдно, когда он влез в ее электронную почту, но он чувствовал, что должен разобраться, что к чему.

Там были прощальные письма, которые она заранее написала родственникам и друзьям. Часть из них она успела отправить – они были в папке «Отправленные», а часть сохранилась в «Черновиках». Но среди сентиментальных писем, сдобренных черным юмором, было и несколько совсем других. Коротких, адресованных «Х.В.»

Последнее письмо к нему было совсем лаконичным – только слова: «Я попыталась. Сегодня сделала все до конца. Думаю, что получилось. Спасибо. Тысячу раз спасибо».

Х.В. послал в ответ только смайлик.

Он решил написать Х.В. – и послал ему письмо.

Представился, рассказал, что выяснил, потребовал объяснений.

Х.В. – позже оказалось, что полное его имя Хаим Вольф, – предложил ему встретиться.

Стефан шел на встречу, полный обид и претензий. Но даже горечь и гнев не помешали ему понять то, что рассказал Вольф. С прямой спиной, с развевающимися по ветру седыми волосами, деликатный по отношению к безутешному мужу, но в то же время считающий себя обязанным донести до него смысл своей деятельности, – он шаг за шагом объяснил Стефану, что заключено в найденной им бутылке. Есть люди, сказал он, которые научаются помещать в разные вещества свои переживания.

Даже в тот момент Стефан испытал это щекочущее чувство, будто где-то в глубине сознания зарождается какая-то еще не оформившаяся мысль, как ленивая змея, которая нашла свою жертву.

Вольф говорил о миссии, изменениях, помощи – Стефан за словами различал и настоящий смысл, ту мощь и те возможности, которые скрыты в этом явлении. На мгновение, ближе к концу разговора, Авиталь перестала существовать, был только он, без обманчивого прошлого, без жалких людишек вокруг, без необходимости действовать по законам системы принудительных благ, которая называется жизнью. Только они с Вольфом – и огромные возможности, заключенные в способности внедриться в голову, жизнь, кости другого человека.

Месяцами ему казалось, что его обманули. Что ему что-то обещали – а потом рассказали, что жизнь – как улыбающийся человек, который стоит в пустой комнате с коробочкой в руке. Последние месяцы отучили его пытаться схватить эту коробочку. Он не получит ее, а если получит – она не откроется у него в руках. Все, чего он сейчас хотел, – это вмазать улыбающемуся придурку. Но тогда, на одно мгновение, все стало хорошо, и весь этот потенциал, все это возможное будущее перевесило все недостатки, и он услышал, как прерывает Вольфа на середине предложения и говорит: «Научите и меня».

Когда Вольф подозрительно быстро обучил его и предложил ему присоединиться к своей группе переживателей, он без колебаний отверг это предложение – вежливо, но уверенно. С тех пор как он стал учиться извлекать из себя переживания, ему было ясно, что он будет работать сам по себе.

Он будет поставлять эти услуги тем, кто даст бо́льшую цену, за деньги он будет делать то, на что у этих людей нет времени. На бумаге идея выглядела замечательно. Беззаботная жизнь, ему платят за осуществление самых безумных замыслов, которые только можно себе представить.

Он уехал из квартиры, где они жили с Авиталь, собрал все, что привязывало его к ней, в два больших чемодана, сунул их на какой-то склад – и стал готовиться к своей второй жизни. Стефан умер, да здравствует новый Стефан.

Он будет готов делать буквально все: прыгать со скалы, нырять на невероятную глубину, становиться мишенью метателя ножей, прыгать через горящий обруч – что угодно. Он отдаст им свои переживания, а если однажды погибнет в процессе их приобретения – ну, значит, погибнет. Разве в этом сраном мире есть для чего жить?