Валерий Лаврусь - Очень Крайний Север

Развести костёр на льду невозможно… Поэтому они и взяли примус. И бензин. Нет — бензин, как выяснилось, не взяли… «…ать! …ать! …ать!» — матерно подумал Юрка.

Но если нет бензина, может быть, всё-таки как-то дровами обойтись? А где их взять? Возле берега снега навалило много, и далеко пройти Юрке не удалось, но он был к этому готов: на Белом уже «плавал» в снегу. Рядом с озером Серов нашёл пару небольших сухих стволов сосны и ворох прошлогодней травы. Можно, конечно, попробовать развести костёр на берегу, но для этого сначала надо расчистить снег. Лопата нужна!

«Опыт зимних полевых работ… Опыт зимних полевых работ…»

На полевые работы космогеологи вывозили вертолётами и вездеходами на четверых человек — полтонны груза! Топоры, лопаты, бензопилы, печки, аккумуляторы, армейские палатки…

Бесполезен весь этот опыт в пешем туризме!

Выругавшись ещё раз, Юрка всё же притащил дрова к палатке, сложил «колодцем» и поджёг… Утонуло всё минут через пять, растопив лёд. Как и ожидалось. Такой вот Тету-Мамонтотяй! (О! А может, ханты так ругались? «Тету-Мамонтотяй!»)

Пока Юрка ходил туда-сюда, пока возился с костром, Ванька времени не терял: «Завязывай, Палыч! Я всё сделал. Заползай».

Юрка влез. В палатке стало тепло и светло — Дьяков наварил киселя, а к потолку приделал фонарик: пока копошились — село солнце и стемнело, а тут свет… Комфортно стало в палатке. Сели ужинать.

— Палыч, я тут подумал: может, уже наступил критический случай? Хлопнем по маленькой? В чисто медицинских целях… А?

Юрка возражать не стал. Хлопнули. Закусили холодным мясом.

Замечательная всё-таки вещь спирт! Только сейчас всё кругом было полное говно, а выпили — и смотри-ка… жизнь налаживается! И тут с потолка упал фонарик и потух.

— Писец фонарику! — через пару минут возни констатировал Ванька. — Но ты, Палыч, не волнуйся: у меня ещё свечка есть.

Достали свечку. Зажгли… И обнаружили, что пока ковырялись с фонариком и рюкзаком, опрокинули котелок с киселём, и теперь весь кисель был равномерно размазан по палатке и спальникам. А Юрка ещё удивлялся: чё это всё под руками такое скользкое? Ну… Тету-Мамонтотяй! Он вдохнул-выдохнул и задом выполз из палатки на воздух, перекурить.

Над ними сверкало и переливалось звёздами вечное небо. Красота! Божественная красота. Южного Креста только не видно. Так откуда же ему тут взяться? Северное полушарие. И с такими друзьями вряд ли Юрка увидит Крест. На севере на возвышенности фонарными световыми столбами отчётливо выделялась промзона. «Может, плюнуть и вернуться к посёлку? — прикинул Юрка. — Не, ни фига, через лес не пройдём — темно, заблудимся… Во попали… Тету-Мамонтотяй, Тету-Мамонтотяй, Тету-Мамонтотяй и ещё сто раз Тету-Мамонтотяй».

— Палыч, пошли в спальники заползать, — позвал Ванька из палатки, — а то окочуримся.

Залезли. Вроде тепло. Время девять. Спать неохота. Совсем неохота… Неохота спать… Неохота… Спа… Совсе…

Проснулся Юрка от того, что рядом кто-то надрывно кашлял. Прямо-таки разрывая лёгкие, так крупозно кашлял. И с удивлением обнаружил, что это он сам. И ещё он понял, что замёрз. Сильно. Ванька спал в гагачьем пуховом спальнике. А вот Юрка… «Зараза, дрыхнет… и тепло ему, а я тут в синтепоне совсем скоро околею», — жалел себя Юрка. Он выбрался из спальника, что-то нацепил, надел валенки и выполз из палатки. Кашель не прекращался. Юрка, чтобы согреться, сделал пару кругов вокруг палатки трусцой. Лыжи стояли, воткнутые в снег, и подмигивали креплениями — мол, пошли… Мысль в Юркиной голове забилась настойчивее: «А может, и правда встать на лыжи… и ну его всё на хрен?!» Мороз по ощущениям был градусов двадцать — двадцать пять. «Не… не дойдём… Заплутаем в лесу и замёрзнем к собакам… И вообще, так настоящие альпинисты не поступают!» — и Юрка показал креплениям фигу.

— Палыч, лезь в мой спальник, я в твой перебрался.

От добрый Ванька… от добрый! Хрустя замёрзшим киселём, Юрка забрался в палатку, влез в Ванькин спальник и отрубился.

И привиделась ему снежная гора, а на ней странные военные люди с флагами. Снег и гора — понятно, но при чём тут военные? Может, как-то связано с бензином? Или со спиртом? Непонятно…

В следующий раз из спальников они выбрались уже в семь. Сном то, что было ночью, назвать можно весьма условно. Так… перемучались кое-как, еле рассвета дождались. Остатки бензина запустили на чай — в термосах всё давно остыло. Попили чаю, остатки перелили в термос. Солнце медленно поднималось.