Валерий Лаврусь - Очень Крайний Север

К приходу русских казаков в XVI веке, то есть к моменту присоединения Западной Сибири к Московскому государству, вогулы (манси), остяки (ханты) и самоеды (ненцы) жили все уже на «своих» местах. Манси — в лесах, ханты — в лесотундре, ненцы — в тундре. И худо-бедно уживались, занимаясь своими исконными делами: оленеводством, охотой и рыболовством. И вероисповедание у них было общим: верили они в Золотую Бабу — «Сорни Най» («Зарни-Ань» — у коми). В неё они верят по сию пору, хотя манси и ханты вроде как бы христиане, ненцев тоже крестили, но, кажется, так и «недокрестили». (Моления Сорни-Най и сегодня проходят с кровавыми жертвами; и если сейчас это олени, то пару веков назад в жертву приносились и люди. Кстати, чтобы угодить христианскому богу, они по старой привычке ликам на иконе мазали губы кровью. Вера человеческая — субстанция гибкая, если её не ломать через колено.)

Относительный мир прерывался боевыми действиями, и уже в историческом времени ненцы и энцы регулярно воевали между собой, и решающая битва (да, прямо так — решающая битва, как Бородино!) состоялась аж в 1850 году, после чего энцы ушли за Енисей и там почти пропали. И в том же XIX веке ханты и манси устроили побоище недалеко от посёлка Мужи — за контроль над рыбными местами Оби в нижнем течении. Никто просто так на голодный Север и Восток перебираться не хотел. Сосна растёт на песке не потому, что нравится, а потому, что больше расти негде: лиственные деревья ей не оставляют выбора. Но с русскими казаками северяне не воевали — плетью обуха не перешибёшь.

В общем и целом, несмотря на мелкие конфликты, жизнь коренных народностей Севера с XVI века почти не менялась. Мирный гомеостаз без чётких границ расселения племён, где взаимопроникновения случались (и случаются) сплошь и рядом.

Хорошо, рассуждал Юрка, тогда кто сегодня живёт в районе Сибирских Увалов и в долине бассейна реки Пур? С кем они повстречались?

И тут многое могла разъяснить топонимика, а точнее, гидронимика — названия рек и озёр. Чего-чего, а их в Западной Сибири всегда хватало с избытком. В перечисленных районах подавляющее большинство названий рек оканчиваются на слово яха (Камга-Яха, Иту-Яха, Вельхпелек-Яха), что по-ненецки означает — река. А названия озёр оканчиваются на слово то (Нум-то, Кан-то, Пякуто): то по-ненецки — озеро. Южнее Сибирских Увалов названия рек заканчиваются на ёган/аган (Варьёган, Тромъёган, Аган), а озёр — на лор/тор (Саматлор, Кымылэмтор), что соответствует реке и озеру в хантыйском языке. Выходит, на северных склонах Сибирских Увалов и в бассейне реки Пур проживают ненцы? Но эта территория — лесотундра, а в пойменных участках и на Увалах — скорее лес, чем тундра. А ненцы — народ тундровый, им тундра нужна, чтобы гонять свои бесчисленные стада оленей. Но тут выяснилось: как не все русские — русские, так не все ненцы живут в тундре. Четыре рода сформировали субэтнос, так называемых лесных ненцев. У них даже язык от тундровых отличается. А первые два родовых имени вообще всё ставят на свои места: Пяк и Айваседо (Нгэ-васеда). (Название двух основных притоков Пура: Пяку-Пур и Айваседапур. Само слово пур не ненецкое, оно более древнее.) Два других рода — Вэлло и Иуси. (Вела-Яха тоже есть).

То есть в районе Яга-Яхи братья повстречались не с хантами, а с ненцами, с самоедами. Причём с лесными ненцами — рыбаками и охотниками. Тогда женщина — скорее не мать, а либо хранительница рода, либо шаманка, служительница Сорни-Най, обыкновенная ненецкая женщина имеет не просто подчинённое, а скорее даже угнетённое положение в семье. Отсюда и некоторая чопорность дамы — статус обязывает! Акцент молодого — вероятнее всего, простой маскарад: дети ненцев учатся в школе и неплохо говорят по-русски, хотя всякое бывает.

Оставалось понять, почему они так, в некотором смысле — вызывающе, себя вели. На промыслах, по свидетельствам очевидцев, они более сдержанны.

«Пусть съест меня медведь или съест род мой, доколе он будет существовать, если кто из нас тронет хотя одно перо или одну шерстинку из твоих ловушек», — так клялись ещё совсем недавно манси перед охотой на морде медведя.

Для северных жителей территория родового угодья — их дом, и границы его святы! Для русских (украинцев, татар) дом — это изба или квартира, а для северян дом — это сотни и тысячи гектаров тундры и леса.

Что же тогда получается? А вот что! Живёте вы, живёте — и вдруг утром у себя в доме обнаруживаете неизвестных людей, которые лезут в ваш холодильник и готовят на вашей плите. Причём ведут они себя уверенно, даже нагло, считая, что и холодильник, и плита — как минимум общие. И если вы сами выгнать их не можете (а вы не можете), то остаётся обратиться в милицию (к государству) за помощью. А государство, оказывается, тоже заинтересовано в вашем холодильнике. И единственное, что оно может, — заставить платить непрошеных гостей за убытки, причинённые вам и вашему «холодильнику».