Валерий Лаврусь - Очень Крайний Север

Рям — так называется подобное ландшафтное образование: уже не лес, но ещё и не болото. И это плохо. На болоте в феврале наст плотный — идти можно как по шоссе. В лесу снег рыхлый, его, не задумываясь, нужно тропить. А на ряме — он то глубокий и рыхлый, а то — глубокий и с тонким настом: идти одно мучение, всё время в напряжении, не знаешь, когда провалишься. Тропить приходится по очереди, один идёт, проваливаясь — второй следом, первый выдохся — второй встаёт на его место. Первым пошёл Юрка. Метров через двести уступил Ваньке. Теория, как ей и положено, не работала — взмокли оба. Следующие триста метров шёл Ванька. Потом ещё сто — Юрка… и они выбрались на болото. Дальше пошли веселее.

Погода стояла не просто хорошая, погода стояла отличная! Воздух прогрелся почти до плюса, полный штиль, яркий, бесконечно яркий белый снег, слепящее солнце, звенящая тишина и полное спокойствие. У Джека Лондона это называлось «White silence» — «Белое безмолвие».

Через два часа они встали перекусить и попить чаю. Сидеть на болоте не на чем — перекусывали стоя, только рюкзаки сняли. Да и особо не рассидишься, воздух хоть и прогревается до плюса, понизу стелется мороз — ноги без движения в ботинках застывают за двадцать минут до полного онемения.

Перекусили, пошли дальше, впереди ещё один перелесок — снова тропить.

В движении они ориентировались по космическому снимку, Юрка заблаговременно распечатал из интернета и изучил, а в пространстве сверялись с вышкой пункта триангуляции. Сколоченная из брёвен острая пирамида высотой метров тридцать отчётливо выделялась на горизонте километрах в десяти к югу. По крайней мере, Юрка мог разглядеть её без труда, хоть и очкарик. Но когда Ванька встал тропить, Юрка начал замечать, что того уводит вправо. Он остановил Ваньку, ткнул палкой в вышку: «Видишь? Вперёд!» Через десять минут Юрка глянул на горизонт: они опять загнули, но теперь влево. «Ваня, блин, вышка где?» — «Где?» — «Вон!» — «А-а-а-а…» Через две минуты Ванька загнул вправо. Не видел Ваня вышки. Притворялся, что видит, но не видел. Дьяков — альбинос, и со зрением у него проблемы.

Как-то Юрка расспрашивал Ваньку: как же тот ходит в горы? Известно ведь, что там самая круть — встать на вершине и обозреть всё вокруг. (На самом деле на высоте выше пяти километров ничего озирать не хочется — тошнит и болит голова, горная болезнь, кислородное голодание, но Юрка узнал об этом потом, позже.) «Палыч, — отвечал Ванька, — я на вершину беру фотоаппарат и делаю панорамную съёмку вслепую, а дома рассматриваю на компе». Хитрый Ванька!

Хитрый, но если они хотят вовремя выйти к месту ночёвки, то, похоже, тропить Юрке придётся одному. Ночёвка намечена на озере, метрах в ста от южного берега — и до неё нужно ещё пересечь болото и прогуляться по озеру, по дуге. Получалось больше тринадцати километров, но на меньшее они не соглашались.

Часам к пяти «альпинисты» вышли на точку. Солнце быстро катилось к горизонту. Солнце ниже — температура ниже. Пора было ставить палатку и запускать примус. Встали. Сняли рюкзаки, достали валенки, переобулись. Собрали палатку. Палатка — двухслойная тканевая пирамида со стальными прутьями — рёбрами жёсткости. Закрепили её, закрутив в лёд десятисантиметровые винты-ледобуры. Сложили в палатку вещи.

Делали всё быстро. Ванька суетился и приговаривал:

— Щас, Палыч, заведём примус, прогреем палатку и будем ужинать! Я киселя наварю. Хочешь киселя?

— Отвали, Вань! — приплясывал на морозе Юрка. — В палатку, в тепло хочу!

Палатка была мелковата, места только паре человек разложить спальники и переспать. Поэтому, после того как наши «альпинисты» наполовину в неё влезли — валенки-то снимать неохота, холодно, — ноги остались снаружи, и они ворошились, как два жука в стакане. Но Юрку согревала мысль: сейчас Ванька заведёт примус, и они, наварив киселя и каши, наедятся. А потом в тепле будут обсуждать новости теории эволюции или возможность осуществления межзвёздных полётов. Ванька — он тоже, того… в душе космонавт. Кстати, самый его жёсткий отрицательный отзыв о человеке: «С таким к звёздам не полетишь!»

— Палыч! Слышишь, — Ванька говорил глухим голосом, он с головой влез в рюкзак, — я, кажется, бензин не взял…

Вот и лети с таким к звёздам!

— …Палыч, но в примусе есть немного бензина — на кашу не хватит… — Ванька выбрался из рюкзака, — но кисель мы сварим. Греться, правда, нечем… Палыч, ты куда? Палыч!

Юрка выбрался из палатки и пошёл в сторону берега.