Валерий Лаврусь - Очень Крайний Север

В кабинете повисла тишина. Десять пар глаз напряжённо всматривались в начальника, пытаясь разгадать, как же они сейчас начнут помогать посёлку?

«Администрация компании, — продолжил Юрка, мерно расхаживая вдоль столов, — предложила выделить по одному человеку от пяти сотрудников для оказания помощи посёлку…»

Юрка сделал паузу. Слышно было, как за закрытой дверью в серверной гудят вентиляторы.

«Все помнят, как на овощебазе перебирать картошку?» — строгим голосом поинтересовался он.

Основной коллектив тридцати-сорока лет от роду забубнил: конечно, помнят… но неужели опять?!

Молодёжь — Максим (молодой специалист, выпускник Тюменского госуниверситета) и Майечка (восемнадцатилетняя балда, красавица-блондинка с пышным бюстом) — стояла и непонимающе хлопала глазами. Что такое перебирать картошку в овощехранилище — ей даже в кошмарном сне не снилось.

«Я вижу, некоторые в нашем коллективе не помнят, а точнее — не знают, что такое овощехранилище, — развивал тему Юрка. — Предлагаю послать на спасение картошки двух наших самых молодых, не побоюсь сказать, самых лучших сотрудников. Есть другие предложения?»

Коллектив быстро смекнул, что крайних нашли, согласился и стал расходиться по местам. Майечка и Максим стояли в нерешительности — было видно, что если их не взять в оборот, могут и взбрыкнуть.

«Чего стоим? — прищурив глаза, тоном следователя поинтересовался Серов. — Даю час на сборы. Сейчас девять. Ровно в десять быть здесь — за вами придёт автобус. Бего-о-ом арш!»

Молодые нехотя пошли одеваться, что-то бурча про глупость и нелепость. Настоящих, всамделишных инженеров посылать перебирать картошку?! Но Юрка вслед крикнул: «Работать до трёх — потом, не заходя, домой! И картошки можно будет набрать…» И молодые, совсем успокоившись, ускакали по домам переодеваться.

Пока они ходили, Серов довёл до коллектива истинную суть вопроса и поздравил с праздником.

Через час Максим и Майечка явились в энцефалитках, сапогах, куртках, с рюкзаками и сумками. Пока бегали, они переварили смысл произошедшего, попробовав его на вкус — и нашли, что ничего он так… смысл-то… интересный на вкус. Они всё продумали и приготовились, и когда Юрка их поздравил с первым апреля, выражение лиц у молодёжи было как в немой сцене «Ревизора». До конца ещё не осознав, что их разыграли, Майечка обиженно надула губы: «Мы чё: не поедем, чё ли?», а Максим и вовсе расстроился: «А мне мамка велела десять килограммов картошки принести. Где же я её теперь возьму?»

Коллектив веселился от души.

А были времена, когда это не казалось смешным. Совсем.

***

После окончания школы Юрка, как ему было предначертано свыше, поступил в авиационный институт. Поступить туда — престижно, поступить — нелегко, но чтобы стать настоящим студентом, просто «поступить» — недостаточно. Нужно ещё было пройти «картошку».

С точки зрения эффективности, уборка картошки руками студентов — к сельскому хозяйству конца двадцатого века никакого отношения не имела. Дурацкий труд в неприемлемых (для цивилизованных людей) условиях. Но таилось в этом действе нечто магическое… Некая инициация, если хотите. Как в африканских племенах. Только после «картошки» ты мог называть себя настоящим студентом. И «картошку» нужно было пройти с честью. До «картошки» ты никто, до «картошки» ты — абитура!

Юркину абитуру через неделю после начала занятий загрузили в автобусы и повезли в совхоз «Коммунар». Четыре часа в пути — и их выгрузили в студенческом трудовом лагере «Комсомолец».

Лагерь — он и есть лагерь, хоть пионерский, хоть исправительной колонии: два барака, разделённые на десяток комнат с отдельными входами. В комнатах двадцать двухъярусных кроватей с казёнными матрасами, одеялами и подушками. Окна затянуты полиэтиленовой плёнкой. Под подоконниками — непонятные холодные батареи. В каждой комнате селили по две учебные группы — с делением на мальчиков и девочек. С трёх факультетов — третьего, пятого и шестого (в авиационных институтах факультеты номерные) — набралось около пяти сотен, приблизительно поровну девчонок и мальчишек. Юркин, пятый радиотехнический, — смешанный, девушек — примерно четверть; третий — факультет эксплуатации летательных аппаратов — мужская епархия; а шестой — факультет прикладной математики и автоматизированных систем управления — был «женским монастырём».

Странное дело: математика и автоматизация не являются традиционно женскими занятиями, но в авиационном так сложилось, что изначально мужской шестой факультет, каким он являлся при Юркином среднем брате, превратился в «девчачье царство» буквально за пять-семь лет. Парадокс! И мальчики на этом факультете стали большой редкостью, и были они, мягко говоря, странные. Нет-нет, с ориентацией у них всё нормально («никакой»). Но были они созданиями тепличными, и на «картошку» их, от греха, никто не посылал.