Валерий Лаврусь - Очень Крайний Север

После выхода в запас работал в частном охранном агентстве. В середине 2000-х перешёл в детский туристический клуб «Центурион», который возглавил в 2008 году. Провёл кадровую реформу клуба, уволив «педагогов», которые в походах продавали спиртное подопечным — подросткам.

Своим долгом Полковник считает воспитание подрастающего поколения в духе любви к Родине.

ДЕНЬ СЕДЬМОЙ. ВОСХОЖДЕНИЕ, ИЛИ В ГОРАХ АТЕИСТОВ НЕ БЫВАЕТ

— Понимаешь, Палыч, горы — это третье измерение. В обычной жизни мы живём в двух. Всё обыденно, рутинно, — Ванька говорил, наклонившись к Юрке. В кафе «Траттория» на «Чеховской» вечером в четверг было шумно.

Юрка молча кивал.

— А знаешь, почему фильм назвали «Вертикаль»? Нет? Только горы дают ощущение третьей координаты в этом мире. Когда вернёшься, сам поймёшь, — Ванька поднял кружку с пивом: — Давай, Палыч! За успех вашего восхождения! Ты только это… сильно жопу там не рви, я с четвёртого раза зашёл на Эльбрус. Дойдёшь до Седловины — считай, победил. 5300!

***

23 июля.

4:00 — подъём.

4:30 — перекус: пара бутербродов с чаем. Многие есть отказываются — слишком рано, и все нервничают… Заполнили чаем термосы. Игорь Порошков раздаёт по упаковке аскорбинок.

4:50 — общее построение.

На восхождение идут пятнадцать человек: весь взрослый наличный состав; плюс двое, что подъехали вчера: Андрей Скворцов, ещё один десантник, и Сергей Васильевич — штатный фотограф «Центуриона»; минус Капитан Кук, Олег остаётся на базе с пацанами, у него и у фотографа портативные рации. Все экипированы тёплой одеждой, альпинистскими ботинками с «кошками», противоснежными гамашами, балаклавами и лыжными очками. Полковник ещё раз всем напоминает:

— Повторяю! У каждого должны быть две пары тёплых перчаток, балаклава и тёмные очки. Очки нужно хорошо закрепить, может сорвать ветром. Останетесь без очков — ослепнете. Перемещаться только в строю! Не обгонять! Не отставать! Если кто-то откажется от подъёма, то он один — повторяю: один — возвращается на базу. Никто сопровождать не будет. — Полковник делает паузу, оглядывая строй: — Ещё раз всем предлагаю подумать. Готовы? На ратрак!

Ратрак — удовольствие недешёвое, аренда этого широкогусеничного горного трактора обходится в 500—700 долларов за подъём, но он позволит экономить силы и время на восхождении. Центурионов ратрак должен поднять выше скал Пастухова на отметку «4900», фактически на Косую полку — тропу, которая с небольшим подъёмом траверсом идёт вокруг Восточного Эльбруса, выводя на Седловину.

Штурмовые рюкзаки — в грузовые корзины. Сами — в кузов по скамейкам. Поехали!

3900.

4000.

4100 — «Приют Одиннадцати».

4300 — высшая точка акклиматизации. Выше они ещё не поднимались.

4500 — с такой высоты Юрка тандемом прыгал с парашютом в 2009-м: в Кимрах, под Дубной. Красота непередаваемая… Небо, облака… Как сейчас.

4600 — ратрак развернулся и встал. Ехали полчаса. Из кабины вышел Полковник, махнул рукой: выгружаться и строиться.

Построились.

Светает. Ясное небо. Небольшой минус. Небольшой ветер. Под ногами снег. Погода прекрасная, прогноз не наврал. Но Полковник огорчает: ратрак на 4900 не пойдёт. Водитель боится, что старый двигатель не вытянет на крутом участке скал. Врёт! Просто решил скинуть восходителей, зараза, — слишком мало ему заплатили. Теперь триста метров, почти полтора часа, а может, два, придётся топать на своих двоих.

Полковник формирует строй. Он — первый, за ним Роберт с навигатором, потом Мурат, Юрка, замыкать колонну будут два Игоря — Котов и Порошков.

Господи помилуй, Господи помилуй! Пошли!

Первые триста метров дались Юрке как обычно тяжело. Сказывалось всё: крутизна подъёма; раннее утро; новая экипировка — тяжёлые ботинки, «кошки» и высота, на которой они ещё не бывали. К Косой полке он пришёл со сбитым дыханием и изрядно уставший. Полковник объявил пятнадцатиминутный привал. Юрка занялся перешнуровкой ботинок — правый хлюпает, зараза. По разговорам, нехорошо Роберту. Но он не сдаётся и собирается продолжать подъём. Народ потихоньку восстанавливал дыхание, не один Юрка сдох. А он затянул узел, надел перчатки. Всё. Время вышло.

Когда смотришь с «Бочек», как маленькие человечки двигаются по Косой полке, кажется, что идти там легко и просто. Идут себе человечки и идут… Но на 5000 метрах снежная тропа высасывала силы прямо со дна брюшины.

…Юрка шёл и считал — Ванька советовал — считал и разговаривал с собой.

«Раз… два… три… четыре. Тяжело… Хорошо, Роберт идёт медленно. Кстати, что с ним? Может, уколоть? Кеторол и шприцы с собой. Кеторол и этот… как его… ну, этот… А, да хрен с ним… Встали! Хорошо, что встали. Дыши, Юра, дыши! А дышать нечем. Так, опять пошли. Раз. Два. Три. Башка трещит… и кажется — даже кружится. По сторонам не смотреть! Не смотреть по сторонам! Смотреть под ноги… Только под ноги! На ногах „кошки“… Слева крутой склон, ниже — трещины. Как их Полковник называл? „Трупосборники“! Вот как он их называл. Во-о-о-н там. Не смотреть по сторонам! Раз… два… три… четыре. Тяжело! Роберт не хочет встать? Господи, Царица Небесная Матушка Пресвятая Богородица, помоги дойти во-о-он до того поворота — там, говорят, тропа даже книзу пойдёт. Может, полегчает? Раз… два… три… четыре. Ночью приснился Колганов, Царство Небесное… Давно не снился. И умер давно. В 2003-м. Это сколько лет-то прошло? Умер в апреле 2003-го… Славка в январе, а Колька в апреле. Сейчас 14-й, значит… На День геолога пьяный, зараза, упал в подъезде на лестничной клетке и разбил голову. Весь затылок вдребезги… А сегодня ночью стоял, смотрел, а потом махнул рукой. И башка целая. Это вот к чему? Раз… два… три… Снова встали. Метров сто до Седловины. Царица Небесная! Так к чему Колька приснился? Может, звал? Тьфу-тьфу-тьфу! Господи помилуй! И сколько же лет, как он умер? Раз… два… три… четыре. Хе! Хе-хе! Хе-хе-хе! Не могу сосчитать. Не могу решить простейшую задачу! Кислорода мозгам не хватает, вот чего. Жалко, брат не дожил — может, со мной пошёл бы. А, брат, пошёл бы? Брат, брат… Тебе было пятьдесят два, мне уже почти пятьдесят, Кольке, кстати, тогда стукнуло пятьдесят — мы все почти ровесники. А прошло с 2003-го… прошло… Не-а… не сосчитаю… Не со-счи-та-ю. Много прошло. А мне до сих пор тебя не хватает, брат. Встал Роберт! Встал! Ура-а-а! Чего же ты радуешься, гад? Роберту плохо…»