Наталья Богатырёва - Из породы огненных псов

Тамара Ивановна отчаянно беззвучно заплакала, понимая, что предлагаемое позитивное решение ей вряд ли будет по силам, а «радикального пути» попросту может не вынести её сердце. Но тут Славик запальчиво закричал, что не позволит усыпить собаку, которой столько обязан. Да и папа Володя тоже высказался за «хлопоты». Он стал утешать соседку, уверяя, что найдет средства и на лечение, и на операции. Тётя Тома успокоилась, хотя дрожь в руках никак не останавливалась. Они с Жулькой уже не раз видели помощь со стороны соседа, сомневаться в обещаниях Володи не было оснований. Но она, прожившая жизнь, хорошо знала цену даже самым искренним обещаниям. «Гоп!» можно говорить, только когда препятствие преодолено…

Неожиданно глаза Тамары Ивановны стали сухими и жёсткими, адресуясь ко всем присутствующим, она почти зло сказала:

— Ответ на этот вопрос я дам через несколько дней!

И стремительно вышла, едва кивнув доктору. Огорошенные Славик с Володей, расплатившись за неделю пребывания Жульки в клинике, молча поплелись следом.

По дороге домой мальчик и его папа тоже молчали, видя, что тётя Тома не расположена к обсуждению своего поступка.

Назавтра Жулькина хозяйка приехала с работы поздно, задерживалась она и в течение трех следующих вечеров. В клинику не ездила, Славик один навещал свою четвероногую спасительницу, которая всё лучше себя чувствовала, отходя от своих страшных ранений.

На четвёртый день тётя Тома, наконец, попросила зайти к себе соседей и уже без тени былой суровости спросила:

— Так ты, Володя, серьезно намерен помочь собаку выходить?

Сосед усиленно закивал, замахал для убедительности руками и заявил, что «ей-богу, готов даже юридически оформить свои намерения».

— Юридически не получится, законов о намерениях помогать четвероногим у нас в стране пока нет, — улыбнулась тётя Тома. — Но если с вами вместе, то я согласна на лечение.

Славик запрыгал, Володя просиял, а Тамара Ивановна продолжила:

— Я обязательно расскажу тебе, Славик, что у нас с тобой за чудо-собака растёт. Но пока Жулька не поднимется, объяснять ничего не буду.

Меня всегда удивляла и даже раздражала одна присущая собакам привычка. Будь то крохотный диванный той-терьер, вольнолюбивый гончак или вымуштрованная до мозга костей овчарка, не говоря уже о дворнягах всех сортов, — любая собака любой породы и степени выучки при удобном случае всегда стремится вываляться в грязи. При этом, дружок, особое наслаждение вашему брату доставляет самая мерзкая и вонючая грязь. А наивысшее удовольствие от валяния бывает у тех грязнуль, которых только что или на худой конец недавно хозяева вымыли в чистой ванне с дорогим специальным шампунем, расчесали и напудрили особыми пудрами шерсть и произвели ещё массу манипуляций из собачьего туалета. Вот кайф-то — в таком расфуфыренном виде плюхнуться в какую-нибудь лужу у помойки!

Ты тоже не исключение. Как-то осенью поехали мы с одной весьма приятной мне особой грибов пособирать, благо этого добра в наших пригородных лесах водится с избытком. Чтобы не ударить перед гостьей в грязь лицом, я навёл блеск в своей берлоге и основательно отдраил тебя, разве что дочкиными духами не обрызгал: дама всё-таки в дом. Такие до безобразия чистые мы втроём и двинулись по окрестным борам. Едва вошли в лес, я, как принято, отпустил тебя побегать. Увлечённый разговором со спутницей, ненадолго упустил мою собаку из виду. А когда ты прибежал на свист… Мама дорогая, такого духмана мне, кажется, в жизни нюхать не приходилось! Ты умудрился вываляться в каких-то давних остатках рыбы, в которых завелись черви. Ошейник, бок, хвост — всё было добросовестно измазано этой тухлятиной. Воняло так, что стоять рядом с тобой было невозможно, ехать в облаке такого амбре домой — тоже. Кое-как оттёр основную дрянь лопухами, и пришлось нам срочно двигаться к машине, соблюдая от тебя большую дистанцию. В машине подруга моя завязала рот и нос платком, а уж когда пришла очередь засунуть тебя-поганца в отмытую по случаю визита дамы ванну, моя долгожданная грибница от такой антисанитарии и вовсе взялась за шляпу. Я начал было её останавливать, но тут ты отколол ещё один номер — весь в зловонной пене, выскочил в прихожую, радостно отряхиваясь прямо у наших ног. Грязные мерзкие ошмётки полетели в лица и на чистую одежду. Какое уж тут рандеву! Моя личная жизнь опять дала трещину…