Сергей Зенкин - Листки с электронной стены

В избирательном округе, где я сейчас живу, перед входом в метро приходится пробираться через ярмарку уродов. Всюду наставлены агитационные кубы а-ля Навальный, а на них красуются физиономии очевидных, отъявленных негодяев — кандидатов в Думу. Один пугает избирателей печатными и телевизионными истериками насчет «давления агрессивного блока НАТО». Другой тоже бесхитростно запугивает своими афишами: «или имярек, или революция» (буквально); этакая логика меньшего зла, нашел с чем себя сравнить — хорошо хоть не с чумой… Третий — бывший всероссийский санитар, чьи портреты бессовестно вывешены, не иначе как в санитарно-просветительных целях, на стендах жилищно-коммунальной службы. Четвертый, с судимостью за кражу в официальной биографии, открыто заявляет, что пришел не в Думу избираться, а потроллить другого кандидата — Дмитрия Гудкова. Есть, правда, надежда, что все эти достойные граждане растащат избирателей друг у друга и дадут возможность пройти Гудкову, единственному вменяемому кандидату. Я, во всяком случае, перевел немного денег на его кампанию.

Вообще, зачем голосовать на этих выборах? Я думаю, необходимо провести в Думу хотя бы несколько нормальных, разумных и самостоятельных людей — неважно, от каких партий и по какой процедуре. Они будут там в ничтожном меньшинстве и в обычное время мало что смогут сделать, но надо иметь в виду и возможность чрезвычайных, кризисных обстоятельств: вся эта система неустойчива, и может статься, что в какой-то момент Государственной думе придется взять на себя ту задачу срочной реорганизации власти, которую решали как умели одноименный ей орган в феврале 1917 года или украинская Верховная рада в феврале 2014-го. При этом агрессивно-послушное большинство начнет метаться и истерить, не понимая, кто теперь начальник и чего он хочет (никто не помнит, как это было в Верховном совете СССР двадцать пять лет назад, сразу после августовского путча?). В такой ситуации голоса нескольких ответственных людей зазвучат со стократной силой и могут переломить ход событий. Одним словом, мы сейчас избираем не просто парламентскую оппозицию, а команду спасателей на случай катастрофы.

Надежда не оправдалась: в Думу прошел санитар с жилищно-коммунальным блатом, а также разные прочие предотвращатели революций, которые они зовут «цветными», опасаясь назвать без эпитетов, точно по имени. Боюсь, ничего они не предотвратят, придется самим же в этом участвовать, и как они справятся, при их-то интеллектуальном богатстве?

Ненависть бесплодна и вредна для души. На ненависти нельзя ничего построить, и солидарность людей, дружно кого-то ненавидящих, — мнимая и эфемерная. Сегодня все вместе ненавидим одних, завтра других, а послезавтра — глядишь, уже и друг друга: так бывает и в личных отношениях, и в жизни общественной, политической. Социальные сети показывают это очень ясно и скоро: прокатывающиеся по ним волны коллективной ненависти столь же заразительны, сколь и ничтожны по результату. От них остается только тяжкое похмелье, как от бессмысленной пьянки в случайной компании: хочется скорее забыть. А то еще можно впасть в устойчивую наркотическую зависимость: сделаться профессиональным ненавистником чего скажут, мракобесом с похмельным тремором; у нас сегодня такие востребованы.

Но чем же заменить ненависть? Ведь вражду и неприязнь до конца не изжить, и, честно говоря, многие люди объективно их заслуживают. Когда вместо ненависти предлагают ее противоположность, доброту и братскую любовь, то обычно либо по недомыслию, либо из лицемерия. Лучше искать для нее какие-то более мягкие заменители. Не искоренять зло раз навсегда, а понемногу обезвреживать его, снижать его градус. Переходить на менее крепкие напитки, на менее аддиктивные страсти. Или, в более благородных терминах, подниматься все выше по ступеням морального совершенствования: каждый сам выбирает, где остановиться.

Неплохой заместительной терапией для ненависти может быть презрение. Оно холоднее, а значит рассудительнее ненависти и не так легко передается другим, обычно каждый вырабатывает его самостоятельно. Ненависть — рабское чувство, а презрение — господское, аристократическое, в нем нет ресентимента, оно может разрядиться насмешкой. Ненавистник невротически зависит от предмета своей страсти, а презирающий может о нем даже забыть. Но с презрением есть и свои проблемы: легко увлечься и запрезирать слишком многих, в пределе — всех окружающих. (Отсюда, например, распространенные сетования о «народе рабов». ) И еще: презрение, негодование или возмущение не всегда искренни, часто ими маскируют все ту же ненависть, из самолюбия не решаясь в ней признаться, в том числе и самим себе. Практический критерий для их различения такой: ненавидящий врага злорадствует при любых его бедах (кирпич на голову упал…), а презирающий — нет, он ценит свой успех, но не чужую неудачу.