Сергей Шустов - Бах

Филипп Эмануэль Бах, второй сын Баха, как композитор уже заметно отошел от «манеры сочинительства» отца. Его сонаты звучат в подчеркнуто гомофонном стиле, где мелодия выделяется на фоне аккомпанемента как ясно очерченное кучевое облако на фоне чистого неба. Приятель Филиппа Эмануэля, английский историк музыки Чарльз Бёрни вспоминает их теоретические беседы: «Мы оба признали, что музыка не должна быть большим сборищем, где все говорят зараз так, что нет разговора, а есть крик, шум и безобразие». Что этим хотел сказать Бёрни? Свое неприятие старой полифонической школы, школы «Баха-отца»? Провозглашение принципов нового времени? Неужели уходящий век музыкального барокко отдается в ушах известного музыковеда «криком, шумом и безобразием»?

Прислушиваться к нескольким голосам, сравнивая их и сопоставляя, все-таки труднее, чем слышать одного собеседника. Потому полифоническую музыку многие не любят. Она неизменно требует усилий. Иначе и впрямь кому-то померещится «крик и шум». Но тем она и интереснее, даже с чисто «занимательной» (помните высказывание Чайковского?) точки зрения. Если слушатель захочет и приложит усилия, то — такая музыка станет для него богатой, изощренной, изысканной, полной таинств и открытий. Если же — не захочет… То и тут есть прекрасный выход: многие слышат полифонию как гомофонную музыку. Просто не обращая внимания на «прочие голоса», слушают лишь один. И — это также приемлемо.

Если мы признаем за полифонией право высказываться любому голосу (естественно, говорящему на «данную», а не отвлеченную, тему!), то в таком случае и у слушателя есть право слышать так, как он хочет, или умеет. Ведь сравнили же мы полифонию с гуманитарным подходом к знаниям! А в этом подходе один из главных принципов — уважение к чужому мнению…

Бах самой своей жизнью показывал торжество полифонии: у него не было врагов в стане композиторов! Точнее сказать, он не искал их и потому — не находил. Он не искал лидерства среди музыкантов-современников; все известные его биографам ссоры и тяжбы связаны отнюдь не с композиторским самоутверждением. Он уважал любую личность, взыскующую своей собственной музыки. И не вставал у другого на пути… Так он и в жизни своей признавал и утверждал принцип равноправия голосов!

А сам он учился всю жизнь у каждого, кто хоть что-то мог привнести талантливого, нового в музыку. Даже оперы, которые он недолюбливал, он охотно посещал с сыновьями, будучи в гостях у супругов Гассе в Дрездене.

…..

Еще один принцип гуманитарности — идея выбора. Бах выбирал сам, каким жанрам поклоняться. Ну и что тут такого, что опера нравится всем, потому что — модна?! Бах не отдавал дань моде. Он был свободен как творец и допускал полный выбор в средствах выражения исполнителям своих произведений. Помните, мы уже писали о том, что практически нигде он не указывал жестко — какименно следует исполнять… И чтоименно нужно слышать! Потому слушатель Баха — свободный человек. Он волен полагаться на свой вкус. Бах позволяет ему делать выбор. Полифония Баха — это громадная трехголосная фуга, где сосуществуют и дополняют друг друга линии автора, исполнителя и слушателя…

…..

Тому из начинающих слушателей, кто хочет сделать первые шаги на пути познания полифонии, познакомиться с ее доступными и лучшими образцами, «разобраться в ней», я бы страстно советовал два «номера» из «Credo» Высокой мессы — хор «Crucifixus» и дуэт сопрано и альта «Et in unum Deum». Прослушайте вначале отстраненно эту музыку — одним только разумом, отделяя голоса, вычленяя их из общего музыкального движения. Найдите сначала один — и последуйте за ним на всем протяжении звучания, затем услышьте другой, и еще… Но, после такой усердной аналитико-рациональной деятельности — отдохните…, а затем вновь вернитесь к музыке и заставьте слушать свое сердце: оно скажет вам, не соврав, зачем Бах творил её такой…

Чем больше узнаешь о человеке, встречаясь и ведя беседы с ним, тем более интересным он становится. Или — наоборот. Когда наступает разочарование после первой приятной минуты.

Также и музыка. Поразившая в первое мгновение, она затем может быстро оказаться, например, сладко-приторной — и от нее уворачиваешься, как от докучливой осы. У Баха я слышу каждый раз те звуки, которые словно раньше были скрыты другими мелодическими пластами. В ней особенно поражает то, что с каждым разом, слушая одно и то же произведение, узнаешь что-то новое. Что добавляет пряности к имеющемуся представлению о нем.