Сергей Шустов - Бах

Что важнее для успеха — талант или трудолюбие? А что важнее в велосипеде — переднее или заднее колесо?

(Бернард Шоу)

Наследственность (врожденный талант, врожденная гениальность) и эволюционное развитие (приобретенные возможности, взрощеная одаренность) могут существовать параллельно в каждом отдельном человеке. Доля каждого из этих факторов, а также их взаимодействие в каждом индивидуальном случае — конечно же, сложный для анализа букет, где само вычленение каждого компонента почти невозможно. Однако в случае Баха особенно ярко, как, наверное, нигде более среди истинных гениев человечества, мы прекрасно различаем и имеем возможность рассмотреть оба фактора. Поскольку, с одной стороны, баховский генеалогический род прослежен историками весьма полно и глубоко (и, добавим, является редчайшим и уникальнейшим феноменом в этом плане), а, с другой стороны, совершенно очевидным и также доказанным биографами фактом является непостижимые трудолюбие, упорство и работоспособность нашего героя.

Эфроимсон отмечает два важных условия для развития уже родившегося гения. То есть гения с заложенными природой задатками. Эфроимсон говорит о том, что само общество (или страна), где появился гений, должна дать (неосознанно) или не дать возможность ему развиться. В самом деле, мы вполне можем предположить, что гений может быть заложен природой и в бедной (по всем социальным и экономическим параметрам) Бангладеш, но что с ним будет дальше? Позволит ли самое состояние общества этому родившемуся гению реализоваться? Сможет ли он преодолеть «пропасти» (выражение Эфроимсона) на своем пути дальнейшего развития и раскрытия своих возможностей? Эти две пропасти — «недоразвитие» и, собственно, «реализация». Этап развития (или недоразвития) обусловлен целой системой параметров общества. Для Баха это — общее состояние музыки (искусства в целом), отношение большинства людей к музыке (в целом) и музицированию (в частности), престиж музыканта (композитора), отношение церкви и теологии к музыкальному сопровождению богослужения (Бах натолкнулся на исторический спор «пиетистов» и «ортодоксов» уже в юности, что сильно ему усложнило творческие задачи) и т. п. За этим этапом следует «реализация». Тоже понятно, что здесь подразумевается. И что личности (даже гению!) в одиночку среди неподготовленного и отсталого общества себя не реализовать в полной мере.

Эфроимсон пишет: « Мы не можем доказать с цифрами в руках, сколько конкретно родившихся в наше время гениев успешно преодолевает обе пропасти, лежащие у них на пути. Вероятно, хотя мы и не настаиваем, из тысячи потенциальных гениев 999 гасится именно из-за недоразвития, а из 1000 развившихся 999 гасится на этапе реализации. Для нас существенны приблизительные порядки потерь. Для нас существенно, что даже небольшая страна, например, с 5 миллионами жителей, но добившаяся развития и реализации 10% своих потенциальных гениев и талантов, за полвека опередит в своем движении любую другую, пусть даже в 100 раз более многочисленную страну, которая сохранит в силе существующие барьеры, препятствующие полному развитию и реализации своих потенциально выдающихся людей. Но как часто потенциальный гений оказывается нереализовавшимся! Как часто он лишён даже малейшей возможности воплотить свое творчество в нечто осязаемое!».

……….

Найденные пятна крови на диване, где лежал смертельно раненый после дуэли Пушкин, позволяют нам надеяться на «физиологическое возрождение» великого поэта. В самом деле — что может быть проще: взять имеющиеся ДНК и с помощью отточенных манипуляций с генетическим материалом создать эмбрион, полностью тождественный «ушедшему гению». И такие призывы раздаются всякий раз, как только заходит речь о «безвозвратной потере для человечества». Но — получим ли мы Пушкина? Есть ли гений — просто набор специфических хромосом? Достаточно ли, вдохнув жизнь в горстку физиологической и биохимической субстанции, явить миру нового гения? Нечто подобное ведь уже пытались делать средневековые алхимики, желая изобрести искусственного гомункулуса!

Конечно же, даже при полном и безоговорочном генетическом тождестве «оригинала и копии», мы, увы, никак не обретем гения вновь. Конечно, мы, без сомнения, получим Человека. Но это будет, увы, или к счастью, не Пушкин. Скорее, к счастью. Так как (как сказал один генетик) — необходимо тогда клонировать вместе с этим и Царскосельский лицей, и Кюхельбеккера с Чаадаевым, и болдинские березы того времени, и, возможно, само небо над головой. А это уже нам не позволит сделать природа, да и никаких наших сил и знаний не хватит…