Сергей Шустов - Бах

Так и летел «Дискавери» к Сатурну, вибрируя от прохладных звуков клавикорда — увековеченных раздумий…».

(Артур Кларк. «2001: Космическая одиссея»).

В мире искусства встречается множество искажений реальности, выдаваемых за прекрасное, ибо никто не берется с полным правом на истину судить — что же это самое прекрасное представляет собой? Особенно это отчетливо проявляется в современном мире искусства, когда тонкая грань между высокой культурой и низкопробной халтурой легко стирается одним мановением руки (точнее, мысли) экспертов и знатоков. Публику легко убедить в том, что вот эта «мазня» и есть самое что ни на есть высокое, а вот здесь — так вообще шедевр! Спорить об этом явлении бесполезно — ибо каждый имеет, разумеется, право судить по-своему о вкусах, и в спорах, если они случаются (а они случаются всегда!) рождается отнюдь не истина, а горькое понимание того, насколько разнообразны и странны порой пристрастия человека!

Психологами описан весьма любопытный синдром, носящий название «эффекта Даннинга-Крюгера» (по фамилии его первооткрывателей). Если приглядеться к людям, окружающим нас (да и к самому себе — в первую очередь!), то можно обнаружить, что этот эффект не так уж и редок!

Эффект Даннинга-Крюгера диагностируется как когнитивное искажение, выраженное в оценках собственной деятельности людей различного уровня квалификации. Так, люди, имеющие низкий уровень квалификации, делают ошибочные выводы, принимают неудачные решения и при этом неспособны осознавать свои ошибки в силу низкого уровня своей квалификации. Это приводит к возникновению у них завышенных представлений о собственных способностях, в то время как действительно высококвалифицированные люди, наоборот, склонны занижать свои способности и страдать недостаточной уверенностью в своих силах, считая других более компетентными. Таким образом, менее компетентные люди в целом имеют более высокое мнение о собственных способностях, чем это свойственно людям компетентным, которые к тому же склонны предполагать, что окружающие оценивают их способности так же низко, как и они сами.

Отсюда мы получаем весьма печальную картину: бездарности с полной уверенностью считают себя гениями, а гении полны сомнений насчет своих способностей.

В мире музыки нередко приводят пример такого сорта с американской певицей Флоренс Дженкинс (Jenkins, Florence Foster). Её, родившуюся в 1868 году, считают одной из первых представительниц так называемой «аутсайдерской музыки» (outsider music). Свою известность Дженкинс приобрела благодаря «полному отсутствию музыкального слуха, чувства ритма и певческого таланта». «Она кудахтала и вопила, трубила и вибрировала», — писал о ее выступлении один критик, а аккомпаниатор, сопровождавший ее концерты на протяжении многих лет, со смехом вспоминал: «Когда приходило время петь, она забывала обо всем. Ничто не могло её остановить. Она думала, что она великая артистка». Причем хохот и свист в зале певица расценивала как выражение восторга публикой, либо как проявление зависти других артистов.

К чему это клонит автор?, — спросит, должно быть, читатель. А вот к чему! Автор задается вопросом, который наверняка ставил себе хотя бы раз любой человек, интересующийся искусством. Лошадь везет бричку с седоками по своему разумению, либо же седоки в бричке манипулируют лошадью? Публика ли готовит почву для артиста и художника? Либо артист и художник, невзирая на крики и призывы публики, творят «свой мир», до которого еще публике предстоит дорастать? Представьте, что никаких образцов «высокого искусства» у нас нет. А есть некая мисс Дженкинс, напористо и уверенно «предлагающая» нам свое «виденье» оперного пения. Пишут, что «голос Флоренс был уникален в том смысле, что никто до неё не осмеливался ТАК петь для широкой публики (да еще и профессионально)!». В 1937 году звукозаписывающая студия Meloton Recording предложила Флоренс записать грампластинку. Мадам Дженкинс проявила весьма оригинальный подход к студийной работе. Все репетиции и настройки аппаратуры были ею отвергнуты. Она просто пришла и запела, диск записывался, и все дорожки были записаны с первого раза. После прослушивания записей она назвала их «превосходными» и потребовала, чтобы грампластинки были отпечатаны именно с них.

Можно поставить вопрос и так: врожденное у нас чувство прекрасного? Либо оно формируется за счет появления перед нами неких образцов, способных нас удивить, ошеломить и вдохновить?