Сергей Шустов - Бах

— «Бах — это рай, где нас постоянно тянет найти Хозяина — Бога»;

— «…он не прогибался под изменчивый мир, а прогибал его под себя!»;

— «Когда Я слушаю баховскую музыку, я вдруг понимаю, что мы перестаем быть аборигенами в этом мире…., т.е., кроме нас, есть еще что-то, или кто-то, … что мы не одиноки!»;

— «С помощью звуков Баха приподнимается завеса, как занавес в театре, — и мир становится более просторным и понятным!»;

— «Я люблю Баха за трагизм и величие, за мощь; в нем — вершина проявления этих понятий»;

— «Если за каждое произведение Баха выпить по рюмочке, — …то сколько же это будет-то, мама дорогая?!»;

— «Бах — Princeps Musicorum!»;

— «…Он выпускал все свои изделия со знаком качества! Строгал на своем станке шедевр за шедевром! И по другому — не умел!»;

— «…Я слышала, что он за клавиатуру всегда садился парадно одетым!»;

— «Мне кажется, что свою музыку он написал лично для меня…»;

— «…Одна моя знакомая, когда побывала в коме, в стадии клинической смерти, потом, вернувшись „оттуда“, рассказывала — что „там“ слышала музыку, много музыки…, и это был точно Бах! Она божится!»;

— «Мне нравится, что я могу слушать его бесконечно, — так много этой музыки,…мне ее не переслушать всю никогда — и потому я знаю, что еще долго не помру!»;

— «Музыка, я вам скажу — вещь заразная! Словно вирус какой! Если еще Тебе и нужный и уважаемый человек посоветует её. Тогда всё — можно быстро заразиться. А Бах в этом варианте — самый что ни на есть заразный композитор. Им потом болеешь всю жизнь!»;

— «Хочу пойти в церковь, чтобы послушать эту музыку там…»;

— «Когда мне больно, даже физически, после операции, музыка эта спасает меня от страданий!»;

— «В его музыке — много страданий… И я с радостью страдаю вместе с ним!»;

— «Уважаю его за то, что он и в музыке своей оставался суровым, серьезным и спокойным мужиком! Никакой паники, страха и бардака!»;

— «Абсолютно все переходы и оттенки моих собственных чувств Бах показывает в своей музыке. Мне остается только найти их — и с благодарностью и трепетом душевным узнать, чтобы сказать — «Да! Это моё! Это — я!»…»;

— «Был однажды у нас такой случай реальный. Пошли мы летом с детьми, девятиклассниками, в поход. В леса, так сказать. Забурились черт знает куда, на какие-то глухие озера. Ночевать готовимся, два костерка разожгли на берегу (команда большая, человек двадцать). Палатки поставили. И вдруг приезжают на развалюхе-мотоцикле неизвестно откуда два в дупель пьяных молодчика. Сразу права качать — «Кто такие? Почему здесь? Чего надо? Мы тут местные — и, соответственно, хозяева всего! Щаз вас отсюдова погоним поганой метлой!». Короче, разговоры, чувствую, предстоят тяжелые и невнятные. Появляются и напитки покрепче, и слова — покороче. Девчонки в кучку испуганно сбились. Пацаны мои тоже как-то растерялись от такого пьяного мата и напора. А у костерка сидит тихо один из моих пацанчиков и что-то слушает. Какая-то музыка слышна из айфона. Чего-то он там в поход себе накачал. Мужики развязно к костру подваливают, греться хотят и продолжать негостеприимное общение. А пацанчик как сидел тихо, так и сидит — от всех в стороне. Не реагирует на этих двух. Те, понятно, заинтересовались — что да как, и что за «музон»? А пацанчик наушники вытащил — и говорит так просто: «А это Бах!». И включает погромче. Там у него баховский концерт для скрипки ля минор играет… И мужики как-то сдулись постепенно. Утихли. И — не поверите, — слушали! Звезды кругом, над озером метеориты летают, сосны в оцепенении стоят по берегам… А пьянь эта утихла, чаю только попросила довольно вежливо у девчонок. Так мы весь концерт в тишине и выслушали…

А потом эти двое словно даже протрезвели. Встали и пошли к своему драндулету. Сказали только на прощание: «влево, за мыс, не ходите — там болото большое, заблудитесь, чего доброго…»;

— «В нем нет отчаянья. Он успокаивает и словно шепчет Тебе на ушко: „Всё обойдется! Только потерпи чуточек“…»;

— «Не знаю, что видят атеисты в этой музыке, мне удивительно вообще, что они в ней делают?!, — но я вижу в ней только Бога! Это же очевидно…»;

— «У меня кот пристрастился слушать Баха. Я включаю центр — он уже летит… И садится со мной слушать! А потом ходит по всей квартире — и орёт, да еще каким-то колоратурным сопрано…»;

— «Бах — веселый, неунывающий и добродушный толстяк. Как с рекламы пива. Люблю за жизнерадостность его музыки, за оптимизм… Так и хочется воскликнуть: „Будь здоров, дружище Бах!“ И чокнуться с ним кружечкой пивка….»;