Дойна Галич-Барр - Колокола и ветер

Дельта и Андре не увидят, как растет их ребенок, не будут знать, где он живет. Их любовь наказана вдвойне: они не могли видеть свое дитя и не могли больше встречаться сами. Все, что у них есть, – тени нежных встреч в далекие дни, в сгустившейся тишине. Разве кто-нибудь, кроме матери, имеет право решать судьбу ребенка? – спрашивала я себя. Кара взрослых была жестока и эгоистична. Невозможно понять разумом, какими мотивами они руководствовались, пусть даже зная, что ребенка-полукровку ждет в Америке тяжелая и трудная жизнь. Мне кажется, что мой богатый свекор, которого знали и ценили в высшем обществе, больше думал о своей деловой репутации, чем о том, как это скажется на будущем его сына. Согласившись, чтобы отец Дельты был судьей, он не интересовался, какое принято решение. О Дельте в доме больше не говорили, как если б ее никогда не было. Андре отослали на несколько месяцев к дядюшке во Францию.

Семья Андре долго жила в Эфиопии и здесь разбогатела. Здесь он родился. Его отец был послом, а до этого у него был бизнес в Африке. Отец Дельты был его переводчиком и доверенным лицом. Дети росли вместе. Между семьями завязалась дружба, но эта обманчивая связь существовала только в Эфиопии, где отец Дельты был известен как мудрый, порядочный, глубоко православный человек. Знаток многих языков, он был подготовлен для дипломатической службы, с его помощью американский посол достиг больших успехов в Эфиопии. Потом все уехали в Америку. Здесь продолжилась единственная, невинная любовь гимназиста.

Андре любил Эфиопию, знал ее языки. Детьми он и Дельта вместе посещали монастыри – те, куда дозволялось входить и женщинам. Он восхищался увиденными фресками и иконами. Дельта хорошо их знала, ведь ее семья была очень благочестива. Из поколения в поколение мужчины были священниками, как и братья ее отца. Отец Дельты возил Андре в монастыри, которые могли посещать только мужчины. Рассказывал ему о христианстве в Эфиопии, об истории византийской культуры и этих областей. Эфиопия известна именно тем, что добрая половина ее населения – православной веры. Она знаменита своими древними иконами, фресками, крестами и священными книгами, хранящимися в монастырях и церквах. В одной из областей страны монастыри были скрыты в скалах из-за оттоманского нашествия и экспансии ислама.

Христиан изгоняли, как было и в истории моей родины, на Балканах. Я рассказывала вам об этом. Вы хорошо знаете, как на наш народ из века в век нападали и отнимали наши земли. Может быть, поэтому нам так близки композиции Сибелиуса, особенно та, что была под запретом в период, когда доминировала ориентация на Россию. Эта симфоническая поэма – «Финляндия» (изначально она называлась «Суоми», а за границей была известна под названием «Отечество») – дышит любовью к родному краю, ее оркестровка прокладывает путь к каждому сердцу.

Студентом Андре изучал историю Эфиопии и Африки, которая привлекала его всегда, особенно после того, как он потерял Дельту. К нему все время возвращались воспоминания об уникальных эфиопских монастырях, о разговорах со священниками и монахами о вере, смерти и любви. В учебе он словно искал возлюбленную и находил утешение, познавая ее родину, где они были счастливы. Все его там восхищало и влекло с магнетической силой. Он любил православные крестные ходы, литургию и многоцветные рясы эфиопского духовенства, огромные цветные зонты, которые казались облаками, посланными с неба, чтобы укрыть и защитить веру и ее служителей. Никогда больше он не видел более величественных и прекрасных крестов, по крайней мере так ему казалось. Все в Эфиопии казалось ему прекрасным и величественным. Он вспоминал только хорошее, как ребенок, у которого было счастливое, мирное детство, который не видел ни голода, ни малярии, ни проказы, ни детей, умиравших изо дня в день. Об этом не говорили в доме посла и на приемах у богатых людей.

Да и отец Дельты, любивший его как сына, которого у него самого не было, не водил его туда, где были нищета и болезни. Он хотел, чтобы Андре запомнил монастыри, впитал то чудо христианства, что было важнейшей частью его жизни, его борьбы за веру. Они объездили почти всю Африку. Описания этих областей, сделанные Андре, можно печатать – до того они хороши. Отец Дельты возил Андре и дочь на сафари (он называл это «зовом дикой природы») и в Восточную Африку, что произвело на Андре особое впечатление. Он увидел здесь красоту, о которой можно тосковать, но которую невозможно запомнить и даже невозможно осознать, что такая красота существует на земле – ангельская, астральная, эзотерическая. Он возвращался в эти места и потом, как турист и по делам, а более всего как человек, плененный естественной красотой древнего коптского христианства.