Никола Юн - Весь этот мир

Все трое – Олли, его мама и отец – на крыльце. Их тела образуют треугольник несчастья, страха и злобы. Олли в позе боксера, кулаки сжаты, ноги широко расставлены и твердо стоят на земле. Даже отсюда я вижу вены, которые выступили на его руках, лице. Его мама делает шаг к нему, но он говорит ей что-то, заставляя ее отойти.

Олли и его отец стоят лицом к лицу. У отца в правой руке стакан. Не сводя взгляда с Олли, он подносит стакан ко рту и большими глотками допивает содержимое. Потом отводит руку с пустым стаканом в сторону, ожидая, что мама Олли заберет его. Олли пытается ее остановить. На мгновение мне начинает казаться, что она не пойдет. Но она все же делает шаг по направлению к мужу и тот хватает ее со злобой и угрозой. Олли бросается между ними. Сбрасывает руку отца и отпихивает мать в сторону.

Разозленный еще сильнее, отец снова делает выпад. Олли отталкивает его. Отец врезается в стену, но остается на ногах.

Олли начинает приплясывает на месте, как боксер, который готовится к схватке. Он пытается отвлечь внимание отца от матери. Это срабатывает. Отец замахивается на него кулаком. Олли уворачивается, вильнув вправо, затем влево. Он задом спрыгивает с крыльца, как раз когда отец снова поднимает руку. Тот промахивается и по инерции падает со ступеней. Он лежит распластанный на бетонной подъездной дорожке и не шевелится.

Олли застывает на месте. Его мать подносит руки ко рту. Моя мама обнимает меня за плечи. Я прижимаюсь лбом к стеклу и хватаюсь за подоконник. Все взгляды устремлены на отца Олли. Мгновения тянутся слишком долго. Он по-прежнему не шевелится, и каждая новая секунда – страшное облегчение.

Мать Олли не выдерживает первой. Она поспешно сбегает вниз по ступенькам, присаживается рядом с мужем на корточки, проводит рукой по его спине. Олли жестом показывает ей, чтобы отошла, но она его игнорирует. Она наклоняется еще ближе, и в этот момент отец Олли перекатывается на спину и грубо хватает ее за запястье. С торжествующим лицом он вскидывает ее руку, как будто это трофей, который он завоевал. Потом поднимается на ноги и тащит ее за собой.

И снова Олли врывается между ними, но на сей раз его отец готов. Он двигается быстрее, чем когда-либо. Отпускает мать, хватает Олли за воротник рубашки и наносит ему удар в живот. Его мама кричит. И я кричу тоже. Отец наносит еще один удар. Я не вижу, что там происходит дальше, потому как вырываюсь из рук мамы и бегу. Я не думаю, просто перемещаюсь. Вылетаю из комнаты и мчусь по коридору. Прорываюсь в воздушный тамбур и выбегаю из дома в считаные секунды.

Я не знаю, куда бегу, но мне нужно оказаться рядом с ним. Я не знаю, что делаю, но я должна защитить его. Я несусь по нашему двору к кромке газона, которая ближе всего к дому Олли. Его отец замахивается снова, и я кричу:

– ПРЕКРАТИТЕ!

Они оба в тот же миг замирают на месте и, потрясенные, смотрят на меня. Опьянение отца настигает его. Он, пошатываясь, поднимается по ступеням и входит в дом. Мать следует за ним. Олли сгибается пополам, держась за живот.

– Ты в порядке? – спрашиваю я.

Он поднимает на меня глаза, и гримаса боли на его лице сменяется замешательством, а потом страхом.

– Иди. Иди в дом, – говорит он.

Моя мама хватает меня за руку и пытается оттащить от него. Я смутно осознаю, что она в истерике. Мама оказывается крепче, чем я могла бы предположить, но моя потребность видеть Олли сильнее.

– Ты в порядке? – кричу я, не сходя с места.

Он выпрямляется – медленно, осторожно, как будто у него что-то болит, но боль не отражается на его лице.

– Мэдс, я в порядке. Иди в дом. Пожалуйста. – Воздух между нами наэлектризовывается. – Честно, я в порядке, – повторяет он, и я позволяю себя оттащить.

Мы снова оказываемся в воздушном тамбуре, и только теперь я начинаю осознавать, что наделала. Я что, серьезно побывала Снаружи?

Мама сжимает мое плечо, словно тисками. Она заставляет меня посмотреть ей в лицо.

– Я не понимаю, – говорит она пронзительным, растерянным голосом. – Почему ты это сделала?

– Я в порядке, – отвечаю я на вопрос, который она не задавала. – Это же всего минута. Меньше минуты.

Мама отпускает мою руку и берет меня за подбородок:

– С какой стати ты рисковала жизнью ради совершенно чужого человека?

Я не настолько искусный лжец, чтобы скрыть от нее свои чувства. Олли – в каждой клетке моего существа.

Она видит правду.

– Он не чужой, так?

– Мы просто друзья. Общаемся онлайн, – говорю я. Делаю паузу. – Прости. Я не подумала. Я просто хотела убедиться, что с ним все в порядке.