Хилари Мантел: Перемена климата

— Я тебе вот что скажу, — произнес он, не поворачивая головы. — Самое паскудное то, что Эмма не получила ровным счетом ничего. Ноль без палочки. Она отдала Феликсу двадцать лет своей жизни, а осталась ни с чем.

— Ты преувеличиваешь, — возразила Анна. — И вообще, к чему вся это мелодрама? Отдала двадцать лет жизни…

— Кто бы мне объяснил, как женщины умудряются сохранять хладнокровие в таких ситуациях? — проговорил Ральф. — Или все дело в желании соблюсти приличия? Почему вы думаете, что обязаны так себя вести? Я слышал, как Джинни рассуждала о страховке. О страховке, черт меня подери!

— Я всего лишь хотела сказать, что Эмма вела жизнь, которая ее устраивала. У нее было все, чего она хотела. А именно, чужой мужчина. Не Феликс ею пользовался, а она им, если уж на то пошло. Она могла бы выйти замуж, если бы захотела. И тогда ей не пришлось бы зависеть от Феликса…

— Выйти замуж? Правда, что ли? — Ральф отвернулся от дороги.

— Осторожно!

Со сноровкой, порожденной опытом, он вдавил в пол педаль тормоза. Фермерский грузовик, чей тупорылый хвост высунулся с прилегающего проселка, остановился, пропуская легковушку.

— Извини. — Ральф снова уставился вперед. — О чем мы говорили? Ах да! Значит, она могла выйти замуж?

— Ральф, дорогой, ты пойми, я не имею в виду никого конкретного, честное слово… Просто если бы она хотела семейной жизни, если бы такова была ее цель, она вышла бы замуж, поверь. Но замужество подразумевает некие обязанности и навыки. Надо учиться хотя бы яйца варить. А это Эмме совершенно неинтересно.

— Что-то я не наблюдал вереницу женихов у ее двери. — Ральф медленно тронулся и аккуратно провел машину мимо фермерского грузовика, который, похоже, застрял. — Эмма ведь не красотка, сама знаешь.

— Феликсу она нравилась.

— Феликс был человеком привычки.

— Как и большинство мужчин.

Ральф не ответил. Он горячо любил свою сестру, и никто не заподозрил бы его в жестокости к ней. Милая Эмма, такая добрая, умная — и одинокая. Почему-то сразу приходила в голову грустная картина — женщина на берегу реки, а мимо проплывает сверкающий огнями корабль, на котором в разгаре вечеринка… Все разговоры о том, что она манипулировала Феликсом, дергала за веревочки, была кукловодом, лично ему казались лишенными всяких оснований. С другой стороны, подумал Ральф, ему ли судить? Что он знает об их отношениях?

Поездка заняла полчаса — по проселкам и проулкам, мимо покосившихся строений из красного кирпича и обветшалых коттеджей, все достояние хозяев которых словно сводилось к наличию почтового ящика; мимо полей, привольно раскинувшихся под бескрайним серым небом. У ворот дома Ральф резко затормозил, и Анну бросило вперед. Одной рукой она уперлась в панель, а другой схватилась за шляпку.

— Ничего, если я высажу тебя тут? Я опаздываю.

Она отстегнула ремень безопасности. Ральф повернулся к жене.

— Эти люди на похоронах… Все эти приятели и партнеры Феликса… Как думаешь, многие из них знали о его связи с Эммой?

Анна достала из сумочки ключи от дома.

— Все до единого.

— А как Джинни на это реагировала?

— Говорят, что закрывала глаза. — Анна открыла дверцу и выставила ноги, смело вонзив высокие каблуки в придорожную грязь. — Ты во сколько вернешься?

— В семь. Самое позднее в восемь.

Значит, в девять, подумала она.

— Все знали про Эмму. Все, кроме тебя, — сказала она мужу. — Наверное, ты до сих пор чувствуешь себя болваном.

— Может быть. — Ральф потянулся закрыть пассажирскую дверь. — Признаться, я по-прежнему не понимаю, с какой стати должен был знать. Они ведь не кричали о своих отношениях на каждом углу, верно? Их связь не была… — он замялся, подыскивая нужное слово. — Как там говорят? Знойной, вот.

Знойная связь, мысленно произнесла Анна, глядя, как машина уезжает. Любопытно устроен наш рассудок — подбрасывает слова, которые мы прежде никогда не употребляли, словно черпает их из какого-то глубокого подвала, где они разложены по полочкам и дожидаются своего часа, подобно приданому невесты, копившемуся с детских лет, или драгоценному фарфоровому сервизу с монограммой владельца. А смерть настигает нас раньше, чем мы успеваем использовать хотя бы толику этих слов.

Когда машина с Ральфом внутри исчезла из вида, Анна забрала дневную почту из деревянного почтового ящика у ворот и направилась к дому, перебираясь через колеи. Площадка перед домом, вся в рытвинах и ямах, выглядела так, будто по ней долго топталось стадо коров, а то и каких-нибудь чудовищ. Почтовый ящик появился сравнительно недавно: его сколотил Джулиан, старший сын Анны. Теперь почтальон уже не рисковал переломать ноги, чего нельзя было сказать о самих Элдредах.