София Кульбицкая: Красная верёвка

То были чудные дни! Она даже побывала на его уроках под видом невнятной «комиссии из министерства» — и осталась в полном восторге. Педагог он был превосходный, ученики боялись его и обожали. Он вел урок играючи и играя, шаля с замшелыми героями разных времён, перемежая скучные данные искрометными экспромтами. Как-то посреди урока он вдруг распахнул левую створку доски — и все прочли: «А я бы тоже убил старушку-процентщицу!» То была тема мини-сочинения. Спустя пятнадцать минут он попросил учеников перевернуть лист — и открыл другую половину: «А я бы не убил…!» Дети скрипели ручками сосредоточенно, с удовольствием.

В другой раз он устроил диспут «Спасет ли мир красота?», и было очень весело, и Галина Викторовна, забыв о своём возрасте и легенде, не выдержала и втянулась в азартный спор, и вместе с учениками хохотала от души над рискованными шуточками учителя. Но смешливое настроение вмиг слетело с нее, когда Геннадий Вартанович, чуткий, как все хищники, заметив, что две хорошенькие, модно одетые ученицы на задней парте, блондиночка и брюнеточка, смеются и болтают между собой вовсе не на заданную тему, как хряснет волосатым кулачищем по столу!!! — воцарилась зловещая тишина, девчонкам пришлось отправиться хихикать в коридор, а Галина несколько страшных секунд дрожала, как бы и её не выгнали, — пока, наконец, не пришла в себя и не вспомнила, кто она и зачем здесь находится. Этот случай убедил её в том, что Геннадий, чёрт возьми, реальный мужик — из тех, кому вполне можно доверить не только свои потаённые мысли и желания, но и несколько оставшихся лет, возможно, самых сладких в её извилистой жизни.

Всё портила сущая мелочь. Пока дело касалось флирта и проникновенных разговоров, оба были на высоте. Но стоило ей завести речь о том, что в туалете у неё течет всё сильнее и неплохо бы вызвать сантехника, как Геннадий становился лукав и чуть ли не по-женски увёртлив. Он упирал на какой-то «факультатив», из-за которого вынужден возвращаться домой глубоко после закрытия РЭУ. Это была гнилая отмазка — на стишки и прочую лирику ему времени хватало. — Галочка, да поймите же вы, я не могу подвести учеников! На носу экзамены!!! И потом, Галочка, ведь у меня же всё сухо! — «Всё сухо» — был его главный аргумент. Уверяя, что она «по-женски преувеличивает», он предлагал «Галочке» подняться к нему и «пощупать всё собственными ручками», — на что та, зная, что мужчине нельзя отдаваться слишком быстро, ни разу не согласилась.

Её таз с каждым днём переполнялся всё быстрее, и она понимала, что скоро будет не в состоянии сдерживать натиск воды.

Может быть, он просто выдаст ей дубликаты ключей, а сам идёт себе на все четыре стороны? Но тут Геннадий, такой скользкий и вкрадчивый, когда ему это было нужно, становился жёсток и непреклонен. Да нет, ей-то он доверяет полностью, абсолютно, как самому себе («Как вы можете сомневаться, Галочка?!») — зато совсем не доверяет мускулистым парням из РЭУ, любому из которых не составит труда скрутить беззащитную маленькую женщину и сделать с ней — а заодно и с его квартирой — что душе угодно. А у него там полным-полно антиквариата. — Целый музЭй! Напрасно, дорогая, вы не хотите зайти ко мне в гости! Вы же такой чувствующий, тонкий человек! У меня там картины, мебель, часы бЭккер с боем! Реплика Левицкого «Екатерина Вторая в интерьере», багет семнадцатого века!!! Я бы вам всё показал! Получите незабываемые ощущения… — и бла-бла-бла, и вот уже снова Галя с (капельку наигранным) возмущением выдергивает свою дрожащую ручку из его огромной тёплой ладони с резко прочерченными линиями жизни и любви.

Что ж, над ним, как говорится, «не капало». У Галины же текло всё сильнее, и верхняя полочка, вся пропитавшаяся тухлой водой, вот-вот готова была надломиться под тяжестью собственного веса.

Хозяйка была в отчаянии. Она уже подумывала и вправду отдаться Геннадию Вартановичу, чтобы — уж это-то она умела! — заставить его денька на три забыть обо всех своих долбаных факультативах. Отдаться, героически преодолев себя, — ибо вонючие испарения сантехнического шкафа, которые ей приходилось вдыхать изо дня в день, медленно, но верно трансформировали нежные чувства сперва в досаду, затем в раздражение, а в конечном итоге и в ненависть. Или уж и впрямь выйти за него замуж? (в последнее время он начал подпускать такие намёки). Согласиться?! Прописаться в его квартире и на правах хозяйки вызвать мастеров?..

Может, всё так и вышло бы, не вмешайся в дело случай. Однажды Геннадий пригласил её в театр. Но в назначенное время не позвонил и не зашёл — и сам упорно не откликался ни на звонки, ни на отчаянные попытки попасть в его квартиру, которые Галина Викторовна, напрочь забыв о женской гордости, предпринимала каждый час. Это было совершенно на него не похоже, и она терялась в догадках — одна хуже другой. Ближе к ночи её мобильник разразился знакомой моцартовской трелью, и она, машинально алёкнув, услышала слабый, хриплый, виноватый стон, в котором с трудом узнала всегда такой обворожительный тембр своего друга.