Наталия Миронина - Московский принц для Золушки

– Вот! За это тебя люблю. За независимость суждений. Я очень горжусь тобой, братец! Знаю, ты Тату не обидишь. Ей вот и так досталось. Вообще, вот как же наша эта жизнь хитро устроена! – Машка отставила пустой бокал. – Вот эта ее история про несостоявшееся замужество… Ну, сам знаешь! Пень порядочный этот Рябцев. Додумался – отказался от невесты, когда уже все – предложение сделано, заявление подано, дата росписи известна. Ресторан заказан!!! Собакин, ты только представь, что она чувствовала?! Слушай, я понимаю, что, может, тебе не очень приятно опять про это слушать, но… Во-первых, мало ли чего в жизни не бывает. А во-вторых, Татка честная, и она сама тебе обо всем рассказала. Ну, а в-третьих, это вообще ужасно!

Собакин выпрямился и посмотрел на сестру:

– Да, это ужасно!

– Ну?! Хорошо, что ты это понимаешь! Это же просто катастрофа!

– Катастрофа, – подтвердил Собакин ровным голосом.

– Что я тебе рассказываю – сам все знаешь. И я тобой горжусь! Другой бы взбеленился… Хотя? Что в том такого? И тетя уже из Японии должна приехать! Зачем все это менять?!

– Зачем это все менять? – задумчиво повторил Собакин.

– Да, история просто супер! Столько всего переплелось, и мы с Таткой подруги… И вы с ней случайно познакомились…

– Машка, ты поезжай домой, – вдруг сказал Собакин. – Я костюм сам заберу.

– Ты что? – удивилась Кошкина. – Я подожду…

– Нет, поезжай, у тебя же полно дел, наверное…

Машка помолчала, прислушиваясь к себе.

– Да, пожалуй, поеду, братец. Надо еще к завтрашнему твоему бракосочетанию приготовиться.

Кошкина вскочила, чмокнула брата в щеку и убежала. Собакин остался сидеть в кафе. В большое окно второго этажа он видел, как сестра перебежала дорогу и вошла в метро. Еще он видел, как ветер качает ветки лип. Ветки были уже темными и тяжелыми. На них уже набухли почки, вот-вот проклюнутся листья. Еще в окно была видна часть сквера, где бродили толпы людей. Близлежащие учреждения заканчивали работу, и народ хлынул на улицу. Собакин сразу ухватил взглядом это пестрое пятно и попытался запомнить. Сочетание серо-голубого вечера и ярких фигур для него уже было почти законченной картинкой. «И расположить горизонтально, небо сделать низким», – машинально прикидывал он. Собакин еще прикидывал, что можно сделать из увиденного, но уже отсчитывал деньги, чтобы расплатиться. Через несколько минут он уже был на улице. Толпа тем временем стала сплошной, Денис, двигавшийся против течения, вынужден был замедлить ход, а потом и вовсе остановился. Оглядевшись, он поймал первое попавшееся такси и юркнул в машину.

Город в час пик – это испытание медлительностью и теснотой. Машина поначалу лавировала в потоке, потом тихо ползла от светофора к светофору, потом подолгу застревала на месте. Собакин посматривал на часы и нервничал.

– Остановите, здесь я пешком! – наконец, не выдержал он.

– Так дождь же! – пожал плечами таксист.

– Ничего, – буркнул Собакин.

По улице он уже бежал. Подъезд, где жила Тата, был, как всегда, нараспашку. Собакин нащупал в кармане ключ – он был у него уже давно. Тата настояла, чтобы он взял у нее дубликат.

Перед дверью Собакин замер. Он стоял в нерешительности, словно предстояло сделать последний шаг, за которым последует совсем иная жизнь. И этот шаг сейчас ему казался намного сложнее и серьезнее, чем решение жениться. Собакин потоптался у двери, но когда за соседней дверью послышался шорох, он словно испугался чего-то и решительно нажал на звонок. Ему никто не открыл. Собакин позвонил еще раз и только после этого отпер дверь своим ключом.

В доме никого не было. Собакин вспомнил, что Тата должна была с матерью (Людмила Савельевна прилетела накануне) поехать по магазинам, потом в салон – сделать прическу и маникюр. Обо всем об этом она ему еще сказала еще вчера и писала сегодня днем. «Буду дома поздно – у нас с мамой много дел. Увидимся уже завтра, дорогой жених!» – свое сообщение она украсила смайликами и картинками на свадебную тему. Сейчас Собакин прислушивался к квартирной тишине, потом скинул ботинки и прошел в комнату. Здесь он огляделся – большой шкаф-купе, диван, кресло, любимый торшер Таты, стол с бутылками, бокалами, тетрадями и книгами – все для изучения вина. «Она давно не ездила на свои занятия. И пропустила очередной конкурс сомелье», – почему-то вспомнил Собакин. Квартира была маленькой и тесной, но в ней всегда был порядок. Денис вспомнил слова сестры: «И что? Что можно делать в этой малюсенькой квартире?!» – «Жить. В этой квартире можно было бы жить», – ответил мысленно Собакин. Он еще раз окинул взглядом комнату, потом пошел к шкафу и открыл его. Пахнуло духами. Тата не любила сильные запахи, она выбирала ароматы терпкие, но слабые. Собакин дотронулся до висящей одежды – каждая вещь была в тонком полиэтиленовом чехле – Тата была аккуратисткой во всем. Собакину показалось, что шкаф бездонный, бескрайний – чего только не было там. «Перелистывая» блузки, кофточки и юбки, он вдруг увидел плотный непрозрачный чехол на молнии. «Вот оно, это платье», – подумал он и расстегнул молнию. Собакин хоть и был художником, но все же был мужчиной до мозга костей – оценить красоту одежды он мог только на женщине. Свадебное платье, которое он вытащил из чехла, показалось ему грудой чего шуршащего и холодного. К тому же, когда он его высвобождал, огромный картонный ценник хлестнул его по лицу. Собакин ухватил «обидчика» двумя пальцами и попытался прочитать мелкий шрифт. Цена Собакина вообще не интересовала, он не знал, что такое дорогое платье, а что такое дешевое. Он искал дату – то, что есть на каждом ценнике. Он ее нашел. После чего постарался аккуратно упаковать платье обратно. «Машка говорила, что есть какая-то примета насчет свадебного платья», – подумал Собакин и, повесив платье на место, задвинул дверцу шкафа-купе. На какое-то мгновение в зеркальной части шкафа появилась его бледная физиономия. Собакин поморщился.