Александр Гуров - Правильно

— Привет, — обречённо сказал Константа, — они сегодня выигрывают.

— Мы об этом знаем, и потому мы здесь.

— Вы знали, что один чайный сервиз проигрывает другому, используя мои мозги?

— Константа, друг, хватит паясничать, сегодня всё приняло серьёзный оборот, а мы здесь блажим по углам, — одёрнул его я.

— Хорошо, помогите.

И мы решительно собрали с пола чашки, тарелки и кофейники, суеверно начав с чёрных. Костик покинул пределы кухни, принял душ, эмигрировал в дальнюю комнату, где принял официальный вид, поменяв майку на рубашку, а клетчатые широкие штаны на брюки, надел ботинки, побрился, ещё раз умылся холодной водой и вышел к нам.

— Всё, я ваш. Будем пить, говорить, нас подозрительно трое.

— Нет, — сказал я, — ещё утром мы зареклись пить на троих, а потом и пить вовсе.

— Тогда к делу.

— Хармс и Введенский. Синонимы, группы, творческие объединения? Таков наш вопрос, на кону город и все территории, которые к нему прилагаются.

— Так, отказ от традиционных форм, поэтика абсурда, детские писатели, что ещё? Могу почитать кое-что.

— Не надо, мы не дураки.

— Тогда всё.

— А в какой общеизвестной группе они состояли?

— Была какая-то, сейчас почему-то не помню, но разве это важно? Посмотрите в сети, минутное дело.

— Волхонь просила Петьку, в сети пусто.

— Петрухе можно доверять кнопки, но я всё-таки проверю, — он вышел и вскоре вернулся. — Ничего нет.

— Сегодня ночью зло и беспамятство победили, ты знаешь где, — сказал Ладо, — и слово начисто исчезло, но ведь оно было, мы все его знали, и это только начало, час дня. И потому я и По просим тебя, найди всех, кого выйдет, и отправь их ко мне на Мойку, встречаемся там после семи, и сам приходи. Мы к Белову в Эрмитаж, до него как всегда не дозвониться. Да, чуть не забыл, Дашка приехала из Москвы, гостит сейчас у меня.

Это был убийственный козырь, брошенный на стол в последний момент небрежной, холодной шулерской рукой. Все из оставшихся свидетелей знали, что Дашка — студенческая любовь Константы тех времён, когда он ещё учился в Москве в Мориса Тореза. Мы с Ладо поспешно ретировались в парадное.

— До вечера. Зови всех, мы дальше.

Когда мы добрались к Белову, было уже три часа. Белов редко находился в одной комнате со своим телефоном, тот всегда оставался там, где он был, но только что вышел. Это иррациональное, объяснить невозможно. И вот его маленькая корсиканская фигура появилась во внутреннем дворе и с удовлетворением окинула взглядом стремящихся прикоснуться к Эрмитажу туристов. Легко отсеяв радостную публику от двух мнущихся фигур, он победоносно вскинул руку и направился к нам.

— По! Как ты? Давно не заходил. Ладо, привет дорогой. Что привело? Ведь не праздное любопытство?

— Ты нам нужен сегодня вечером, — отозвался Ладо. — Ты не дашь нам скатиться во мрак. Мы сегодня после семи собираемся у меня на Мойке. Будут все, кого найдём, Константа занимается обзвоном. Знаю, как ты относишься к моему непритязательному хобби, но сегодня под куполом всё пошло не как обычно. Сегодня есть последствия. Исчезло слово. Начисто. Мы проверили и перепроверили, и это так, но для тебя мы можем разыграть сценку исчезновения ещё раз.

— Любопытно, у меня пять минут, больше не могу сейчас.

— Мы уложимся в три. Вопрос: в какую группу, творческое объединение входили Хармс, Введенский, Бахтерев, Заболоцкий?

— Думаю, что сдаюсь, — почти не раздумывая, ответил Белов, — сейчас не помню, но в своё оправдание могу перечислить вам декабристов. В чём подвох?

— В том, что никто не помнит и в интернете ноль.

— Но все помнят, что ещё вчера знали, — добавил я.

— Да, это любопытно, — заторопился Белов, — теперь я побежал, работа, в любом случае буду рад увидеть всех наших вечером.

Он махнул рукой и мгновенно исчез за широким бюстом дамы в шляпе с длинными полями, которая беспардонно вторглась на первый план нашего разговора, крича неведомой Тане, что больше никуда её с собой не возьмёт и что зарекалась, но нет, она добрая душа. Мы тоже пошли.

— Вот как у него получается быть таким надменным и занудным и одновременно быть нашим другом? — спросил Ладо.

— Я с ним учился ещё в школе, он всегда был таким, но и всегда выручал меня в трудные времена, — ответил я, — и даже деньгами. Белов — надёжный человек.

— Но, занудный.

— Но, занудный, — подтвердил я.

Мы свернули на Мойку, вошли в знакомое парадное, поднялись на мансардный этаж, где жил Ладо. И осели в ожидании гостей. Шёл пятый час. Уже через полчаса пришла Наташка Волхонская, следом вернулась со своих дневных брожений Дашка. Ровно в 19:05 пришёл Белов, потом Божена, Римас, Кука… Квартира заполнилась знакомыми лицами, все шумели, радовались друг другу. Константа заявился одним из последних, уже ближе к десяти, Дашка выходила из кухни, в руках она держала тарелку с бутербродами.