Александр Викорук - Любовь олигархов

Петя спустился в метро и скоро снова медленно шёл по той же кривой улочке, думая о тех странных ощущениях, что последнее время одолевали его: не мог объяснить себе, зачем приезжает сюда, когда можно всё гораздо быстрее и проще, стоит лишь кликнуть. Неожиданно, перед самым носом из пыльного двора вылетел знакомый студент с пятого курса Славка. Фамилию его не знал.

— Ты как тут? — спросил он.

— Случайно, — замялся Петя. — В музее сегодня был. Интересно, японская гравюра.

— А-а, мура, — отмахнулся Славка. В руке он держал спортивную сумку, весь был напружиненный, сильные мускулистые руки, мощная грудь распирала безрукавку. — Меня одна затащила на какую-то выставку — скучища такая. Я, вот, на тренировку, скоро кубок.

— Слушай, — сказал Петя, — я тут видел с кафедры материалов Нарусину. Она что, живет здесь?

— Верка что ли? Живёт, в соседнем доме. — Славка махнул рукой. — Чего, понравилась? — Славка ухмыльнулся.

— Просто увидел, — Петя пожал плечами.

— Да, красивая, — сказал Славка. Они уже прошли переулок и двигались к трамвайной остановке. — Но, знаешь, чокнутая. Как батя ее погиб в экспедиции, так, не иначе, повредилась. Я тут пытался подкатиться, а она мне про их семейную жизнь рассказывать, Знаешь, говорит, Славик, он ведь из-за денег погиб. Я её обнял, а она: ты меня не жалей, я сама справлюсь. Так повздыхал я, посочувствовал и отвалил ни с чем. И тебе не советую.

— Да я просто спросил.

— И я просто, — подмигнул Славка. — А мамаша у неё точно — стерва. Из того соки выжала, а теперь ещё кого-то подцепила, приезжали как-то на «Мерсе» — вся в фирме… Да! Верку мы со школы ещё звали мамзель Нана. — Славка засмеялся. — Ну, тебе куда? Я до метро.

Петя сказал, что ему в другую сторону, посадил Славку в трамвай, а сам пошёл обратно.

Дверь опять не открыли, пару раз тявкнула Облиза.

Заехал к матери, долго сидел в кресле, хотел поговорить с ней, но в доме не затихала работа. Мать постоянно двигалась между кухней и детской, по пути спросит, как дела, а сама уже слушает, что ей кричит из кухни невестка, а там двойняшки хором запищали или Ксения пристанет с куклой — бантик развязался. Петя хотел уже уходить, но тут мать села рядом на стул, вздохнула облегчённо и оглядела внимательно сына.

— С тобой что-то происходит, случилось что? — спросила она.

— Да нет, — Петя помялся. — Слушай, мать, почему вы с отцом разошлись?

— Что это ты спохватился? — Она попыталась улыбнуться. — Столько лет прошло.

Петя пожал плечами, ничего не сказал и продолжал смотреть на мать. Она долго молчала, улыбка сошла с лица.

— Не знаю… — Она поморщилась болезненно. — Так и остались мы чужие. Он из брони какой-то, сострадания не было.

— А разве нужно?

— Когда очень долго живешь, нужно.

— Не понимаю.

— Твое время не пришло. От того и беспокоюсь за тебя, чтобы глупостей не наделал. Человек — очень хрупок. Можно умереть от равнодушия, незаметно.

— Неправда. — Петя нахмурился. — Вот Васька из соседнего подъезда алкаш. Ему хоть бы что.

Мать отрицательно покачала головой:

— Допился. Месяц назад нашли на балконе. Несколько дней пролежал скрюченный.

Петя помнил, как однажды в вечерней полутьме, с год назад — как только вклинивается в память подобное — Васька сиплым голосом кричал своей матери, стоявшей на балконе: «Мам, через полчаса приду, пожарь колбаски». И столько было в его голосе сладострастия голодного человека, что Васькина мать, измученная вконец двумя сыновьями алкоголиками, ответила чуть не плача от радости: «Хорошо, сынок». Больно было помнить подслушанное откровение двух безнадежных людей, которые ещё надеются, чему-то радуются. А ничего уже не могло быть, кроме скрюченного тела на балконе.

— У тебя есть телефон отца? — спросил Петя. — Дай мне.

Приехав к себе, Петя долго сидел на диване, соображал, что он скажет отцу. До этого, можно считать, он и не вспоминал об отце. Тот иногда выплывал незаметно, посторонне, были подарки, ненужные разговоры. Последние годы, стал вроде бы и совсем лишним. И Петя чувствовал неловкость своего интереса к отцу, не хватало решимости набрать его номер.

У телефона оказался отец, и Петя с облегчением вздохнул и назвался. Неожиданно отец расчувствовался, заторопился, стал благодарить за звонок. Петя ответил, что с учебой нормально, сессию сдал. Потом он помялся и спросил, почему они развелись.

— Я вас очень любил, — ответил отец, — и сейчас. Но ссорились мы, с мамой-то. Вот так.