Александр Щипин - Бог с нами

Конечно, эксгумация трупов по-прежнему считалась уголовным преступлением, однако и это дело спустили на тормозах, тем более что художники и их адвокаты доказывали, будто всего лишь помогали богу, которому и без того придется выкапывать миллиарды разложившихся тел. Наказания для участников акции не требовали даже родственники потревоженных покойников. Было понятно, что членами арт-группы движет не стремление к самовыражению или желание прославиться, а охватившее всех чувство ненужности и потерянности. И те, кто стеснялся докричаться до бога или просто не знал, как, испытывали к пусть невоспитанным, но деятельным смельчакам даже некоторое чувство благодарности. Так очередь перед закрытым окошком, заклеенным изнутри бессмысленными объявлениями с петлистым узором из волосков и отпечатков пальцев на держащих их кусочках клейкой ленты, молчаливо одобряет скандалящего в учреждении распаренного активиста.

Как бы то ни было, не дождавшись от неба ответа, группа «S.O.S.» сменила тактику и теперь занималась тем, что называла «Светопредставлениями». Проблема современного человека, объявили художники, заключается в том, что его душа не нужна богу, поскольку закоснела без настоящих страстей и переживаний. Поэтому они стали разыгрывать спектакли в больших скоплениях народа, делая их участниками всех окружающих. Сначала где-нибудь в ресторане или магазине репликами перебрасывались два-три члена арт-группы, затем к ним присоединялись все новые и новые актеры, пока не оказывалось, что десятки человек разыгрывают вариации на тему шекспировской, например, драмы. Все, что говорили или делали случайные участники спектакля, становилось частью действия, отчего пьеса иногда менялась до неузнаваемости. И хотя в «S.O.S.» порой устраивали охоту то на мэра, то на начальника местной полиции, пытаясь сыграть вокруг них «Короля Лира» или «Бешеных псов», претензий к ним у правоохранительных органов, по сути, не было. Устроители «Светопредставлений», конечно, надеялись, что рано или поздно один из случайных актеров кого-нибудь задушит или зарежет, но, видимо, для этого души краснопольцев еще недостаточно пробудились. Впрочем, Ольга не исключала, что кто-то из участников арт-группы не оставил надежд достучаться до бога и теперь пытается подманить его кусками человеческих тел, поэтому подозрений с художников пока не снимала.

— Да, я видела ваши представления, — сказала Ольга. — Пришлось даже поучаствовать. Криминала там, конечно, нет, но и толку, по-моему, немного. И потом: город у нас небольшой, вас все знают. Вряд ли можно испытать катарсис, понимая, что участвуешь в плохом любительском спектакле.

— Знаю. Но надо же чем-то заняться? Да и людям развлечение. А то все только и делают, что ждут да боятся. Вообще не понимаю, как мы все с ума не сошли. Вот Башмачников тут про коммунизм гнал и наврал, как всегда. В бога он, видите ли, не верит. Да он в него больше всех нас верит. И больше всех ждет и боится. Коммунисты, они ведь как хотели? Чтобы бог пришел, увидел то, что они уже все построили, обнял и прослезился. И на престол к себе посадил. Детский сад, короче говоря. Я, когда из дома сбежала, тоже все представляла то, что заживу сама по себе, а мама придет в гости и удивится, как у меня все круто устроено. И поймет то, что зря младшую сестру больше любила. А Башмачников знает то, что ни хрена он в итоге не построил да и жил черт знает как, и теперь трясется. Он по сектам-то действительно не по работе ходит. Ничего он тут не вынюхивает, а только жрет и пьет. Устал, наверное, в одиночку бояться.

— А вы зачем ходите? — спросил Митя.

— Да примерно за этим же. А ты, кстати, чем тут занимаешься? На обычного идиота-сектанта вроде не похож. Да и не зовет их сюда ваш Миряков.

— Я что-то вроде личного секретаря.

— Прикольно. Евангелие, значит, пишешь? Про меня не забудь. Пьесы ты, кстати, не пишешь? А то приходи к нам, мы новый материал ищем.

— Прошу прощения. Ольга Константиновна, если не ошибаюсь? — Миряков, оказывается, уже встал из-за стола и теперь нависал над Митей, держась руками за спинку его стула.

— Добрый вечер, Михаил Ильич. — Ольга тоже поднялась. Теперь оба стояли у Мити за спиной, а тот даже не мог вернуться к еде, поскольку Миряков никак не отпускал его стул. Как всегда в таких ситуациях, Митя думал о том, что кто-нибудь смелый и находчивый сразу бы придумал достойный выход: извинившись, стряхнул бы руку со спинки или тоже встал, чтобы поучаствовать в разговоре. Но он никогда не умел быть смелым и находчивым, поэтому продолжал сидеть, сложив на коленях руки с пустой чашкой.