Эйстейн Лённ - Метод Тране

И Моль встала с подоконника и посмотрела на него так, что он откинул голову назад и продолжил свой рассказ о каракасской тюрьме, достаточно современной, сообщил он, белой, чистой, в которой содержались только иностранцы, персонал продавал заключенным маленькие желтые пакетики с горьким порошком. Норвежский консул платил за пребывание в тюрьме, но не за порошок; обычные охранники приносили на подносе еду, а под салфетками лежали черные французские сигареты. Мне надо было выздоравливать, понимаешь. И когда он поправился, его посадили на самолет авиакомпании КЛМ, размером с дирижабль, он описал круг над озерами с тростниковыми лодками, и маленькие голландские стюардессы подали текилу в маленьких рюмках. Одна из них нагнулась к нему и провела по его лбу фиолетовой салфеткой. Она была молода, очень молода, и неопытно покачивала задом, передвигаясь между сиденьями салона. Но она улыбнулась, как кинозвезда, когда модный певец Роджер Виттакер завопил о любви во все самолетные динамики; а птицы, огромные, как гуси, небольшими стаями летали над пылающими лесами, он помнил дым, застилающий горизонт, и архитектор внимательно оглядел Моль, сидящую на подоконнике, красивую, как никогда, с пустым бокалом из-под Кампари в левой руке, а мать Тране снова позвонила с юга и сказала: Мне лучше. Намного лучше. Я как новенькая. Местный лекарь — просто волшебник. Шаман. Я ему нравлюсь. Я совершенно уверена, что нравлюсь ему. У него добрые глаза. А это уже какая-никакая гарантия. Ты согласен?

Да, сказал Тране. Вне всякого сомнения.

Но все происходит так быстро, сказала мама. У меня такое впечатление, что все происходит как попало. Я пытаюсь следить за событиями, но все происходит так быстро, что мне это не удается. Ты понимаешь, о чем я говорю? У меня перед глазами нет полной картины происходящего. Все в полнейшем беспорядке. И мне становится страшно. Я сбита с толку. Хорошо, что я встретила этого доктора. Я понимаю врачей и невропатологов, когда они рассуждают о таких феноменах, как перегрузка мозга.Ты тоже?

Думаю, да, сказал Тране.

И что, так будет всегда? Тране не ответил.

Можно ли рассчитывать на то, что так будет всегда: Это мне нравится. Вообще-то мне это нравится. Я не осмеливаюсь об этом говорить, но иногда это довольно забавно. Я и не представляю себе, что может быть иначе. Это возбуждает. Ты согласен?

Да, сказал Тране. Вроде все верно.

Ну, а как с ней, ты уже начал? Ты серьезно решил заняться ею? Это, знаешь ли, так утомительно.

Я знаю, сказал Тране.

Ну, и как далеко ты зашел?

Не знаю.

Ты меня любишь?

Да, сказал Тране. Всегда любил.

Почему?

Я не знаю, сказал Тране.

Разве меня не слишком много? Разве я тебя еще не достала? У меня такое чувство, что я тебя достаю. Это так?

Да, сказал Тране. Бывает.

А сейчас я тебя достаю?

Сейчас не очень удачный момент, сказал Тране. У меня гости, добавил он, понимая, что сказал слишком мало.

Прости, сказала мама.

Не извиняйся, сказал он. Что бы ты ни делала. Не извиняйся. В этом нет никакой необходимости.

Она там? сказала мама.

Кто? сказал Тране.

Она, сказала мама и замолчала. Но когда Тране не ответил, ей пришлось спросить: Кажется, ее зовут Моль?

Молли, сказал Тране.

Я понимаю, что это ее полное имя. Я уверена, что твой отец назвал бы дочь Молли. Она родилась в Америке?

Вот этого я не знаю.

И она красива, насколько я понимаю.

Она здесь, в комнате, сказал Тране. Она сидит на табуретке у окна.

Понятно,сказала мама.

Мне надо идти.

Понятно, сказала мама.

Тране вошел в кухню и сел за стол. Он улыбнулся телефонной трубке. Архитектор наконец собрался уходить. Он уже дал понять, что ему пора возвращаться к чертежной доске: Не забудь, что тебе надо купить несколько глубоких стульев и кожаный диван, сказал он Тране. Спасибо, что позволили мне столько болтать, сказал он Моль. Он поднял воротник куртки, словно была зима, убрал трубку в карман, размял пальцы. Все это время он смотрел на нее. Я ухожу, сказал он и положил банку из-под пива в камин. Мне совсем не хочется от вас уходить. Мне было бы приятно пообщаться с вами подольше, но я должен идти, сказал он и вышел. Проходя по поляне, он положил руки в карманы, и даже не забыл забрать свой велосипед, стоявший у яблони. Он обернулся. помахал на прощание и уехал.

Теперь мы одни? сказала Моль.

Да, сказал Тране. Наконец-то мы остались одни. Хочешь бокал Кампари?

Может, поднимемся ко мне?

Может быть, сказал Тране. Здесь почти нет мебели, добавил он. Я куплю ее только завтра.