Эмили Гиффин - Прежде всего любовь

– Садись, – бормочет он жене, а я думаю, как он всегда ненавидел сцены.

Андреа садится, не переставая благодарить Пита.

Я смотрю, как Уилл пытается тихонько спрятать кусочек мяса под салфетку. У него получается со второго раза, и, к моему тайному удовлетворению, на скатерти остается пятно, почти такое же красное, как шея и уши Уилла. Только после этого Уилл встает, пожимает Питу руку и в первый раз его благодарит.

– Обращайся, – говорит Пит, – всегда рад помочь.

Чуть позже Уилл и Андреа посылают на наш столик бутылку вина и еще подходят поблагодарить нас, когда собираются уходить. Пит смеется.

– Что? – спрашиваю я.

– Он что, правда бросил тебя и женился на ней?

– Да. И что тут смешного?

– Ты же ему отомстила. Он чуть не задохнулся насмерть.

Я улыбаюсь, пожимаю плечами и говорю:

– Нет. Лучшей местью будет счастье.

– Банально, но верно, – кивает Пит. – И как ты? Счастлива?

– Я над этим работаю.

И, чтобы он не воспринял все неправильно, выкладываю ему все новости по своему проекту одинокого материнства. Рассказываю о своих списках: финансы, няня, страховка, отпуск по уходу за ребенком. Потом я собираюсь рассказать ему про эссе доноров спермы, которые мы с Гейбом читали много часов подряд.

– Конечно, сначала мы сделали выборку по здоровью… Нас интересовали только доноры с великолепной медицинской картой.

Пит слушает, а потом спрашивает:

– И что, у тебя уже есть фаворит?

– Может быть, – я лезу в сумку и протягиваю ему эссе, которое распечатала вчера вечером.

Он разворачивает его, поднимает брови и читает:

«Я двадцатисемилетний гетеросексуальный мужчина. Снимаю документальные фильмы. Получил степень бакалавра в Калифорнийском университете в Беркли, где специализировался на коммуникациях и бегал – в основном на средние дистанции. Я стройный, спортивный, здоровый и придерживаюсь вегетарианской диеты. Этому есть три причины: во-первых и в-главных, я люблю животных и не хочу их мучить. Во-вторых, я всю жизнь интересовался нутрициологией и здоровым образом жизни. И наконец, меня волнует состояние окружающей среды: животноводство разрушает нашу планету.

Человек, который воспользуется моим материалом, не обязан разделять мое мнение, но она наверняка обрадуется, что я здоровый и жалею животных. Сейчас я работаю над документальным фильмом о реакциях, которые испытывает большинство людей при виде страданий животных, и о рационализации, которая им нужна, чтобы продолжать есть животных и носить их шкуры. Я решил стать донором, потому что не верю в социальные нормы, которые говорят о том, что я должен завести семью, и не хочу делать свой вклад в разрушение нашей планеты, заводя собственного ребенка. Но я очень сочувствую тем женщинам, которые хотят стать матерями, но по какой-то причине не могут. Если кто-то хочет принести на нашу планету новую жизнь, я буду рад, если у этого ребенка будут гены умного и доброго человека».

Пит дочитывает и откладывает эссе.

– И это донор спермы?

– Да, – я забираю у него бумажку и сую обратно в сумку. – Мой друг Гейб помог мне выбрать.

Пит кивает, а потом спрашивает, знаю ли я, как он выглядит.

– Младенцем он был хорошеньким. Других фото нет, – говорю я, – но, судя по описанию, неплохо. Голубые глаза, светлые волосы, накачанный, сто восемьдесят сантиметров ростом.

Пит улыбается и говорит:

– Звучит неплохо, – что-то в его голосе кажется мне фальшивым. Или, по крайней мере, натянутым.

– Ты считаешь, что это странно? – интересно, зачем мне нужно его одобрение?

– Нет, – он качает головой, – совсем нет.

– А эссе тебе понравилось? – нервно спрашиваю я.

– Ну… звучит неплохо. У него есть принципы, – Пит делает глоток вина, – хотя, возможно, они несколько экстремальны.

– Да, я понимаю, о чем ты, – признаю я, потому что Гейб говорил то же самое, – но он лучше всех остальных. И мне нравится, что он не берет денег за сдачу спермы. Многие явно берут, хотя и стараются это скрыть.

– Деньги? Или эгоистичное желание распространить свое семя по планете? – улыбается Пит.

– Гейб сказал то же самое. Мужчины что, правда такое чувствуют?

– Типа того, – признает Пит, – хотя сдавать сперму я не готов.

Повисает неуклюжая пауза, а потом он хихикает.

– Что?

– Ничего… Я просто подумал, зрелище твоего бывшего, подавившегося сырым мясом, может подвигнуть тебя выбрать идейного вегетарианца.

– Может быть, – я улыбаюсь.