Эмили Гиффин - Прежде всего любовь

– И что? – спросила я у мамы, когда она решила поговорить со мной о «чувствах сестры».

Она сказала, что Мередит одиноко и что ей нужны я и Шона. Я возразила, что со временем разница в возрасте начинает значить больше и что старшеклассники не общаются с учениками средних классов. Мама возразила, что Шона соседка, а не школьная подруга. Я сказала: «Нет».

Со временем Мередит пережила это предательство и завела собственных друзей в Пейсе, в театре, но мне казалось, что это всегда ее мучило. Шона долго оставалась камнем преткновения. В глубине души я понимала, что веду себя равнодушно или даже зло. Оглядываясь назад, я понимаю, что конкурировала с сестрой.

Моя сестра, как и брат, была очень удачным ребенком. Не такая страшно умная, как Дэниел, конечно. Но она очень хорошо училась, никогда не попадала в истории, обладала актерским талантом и любила это дело. Мама и папа носились с ее пьесами и спектаклями так же, как с бейсболом Дэниела, а я была самым обычным ребенком, без всякого хобби, и спортом не занималась.

Наверное, неправильно было считать Шону своим трофеем, но я втайне радовалась, одержав над сестрой верх.

После школы мы с Шоной обе решили пойти в университет Джорджии. За первый год мы стали еще ближе, жили вместе, вступили в один и тот же клуб. Мы даже внешне были похожи, потому что носили похожую одежду и одинаковые прически – длинные, выбеленные, выпрямленные утюжком волосы. Некоторые нас даже путали или спрашивали, не близнецы ли мы. Мне это льстило.

На втором курсе Шона начала встречаться с Джейкобом Маршем, редкостным ублюдком. Я его не выносила и совершила страшную ошибку, сказав ей об этом. Такие чувства почти всегда бывают взаимными, и на этот раз получилось так же. Мы отдалились друг от друга, пока Шона наконец не пришла в себя и не бросила Джейкоба. А он выложил в интернет видео, где Шона мастурбировала под песню Мадонны «Justify My Love». За несколько часов его увидели все, причем не только в университете Джорджии, но и в Оберне, Алабаме и Миссисиппи. Ко всему прочему унижению ее еще и выгнали из «Альфа Дельта Пи» по обвинению в разврате. Мы попытались оспорить решение, утверждая, что видео распространилось не по ее вине, что оно снималось для личных целей. Но дамы в национальном офисе не дрогнули, и Шоне пришлось уехать из кампуса. В результате она перевелась в Государственный университет Джорджии, и мы отдалились еще сильнее. Почему-то я восприняла это как победу Мередит. Когда она услышала новости, не стала сочувствовать, а немедленно заявила, что «всегда знала, что Шона жуткая».

Так или иначе, в следующий раз я увидела Шону на рождественских каникулах, когда мы столкнулись в баре в Атланте. Я обняла ее и сказала, что скучала. Она сказала, что тоже скучала, но было как-то неловко. Я загрустила – праздники вообще этому способствуют – и разозлилась. В конце концов, я была не виновата в том, что она доверилась такому уроду. Увидев, как Шона общается с новыми друзьями, я решила повеселиться не хуже. Я опрокинула коктейль с водкой, заказала другой, собираясь как следует нажраться и забыть остаток вечера.

Думаю, я бы его забыла довольно скоро, если бы в тот самый вечер не погиб мой брат.

Примерно через неделю Джози присылает странное письмо, адресованное сразу нескольким людям. Она приглашает меня, родителей, Нолана и Харпер поужинать с ней на следующий день. Просит «не волноваться» и тут же говорит, что «нужно обсудить что-то важное». Она понимает, что мы все очень заняты, а родители наверняка не горят желанием видеть друг друга, но тем не менее настаивает на своем приглашении. В этом вся Джози. Кричит, требует, драматизирует. Мама звонит мне через пять минут после письма.

– Думаешь, она заболела? – в панике спрашивает мама. – Она не делала маммографию? Не ходила к врачу? Она мне ничего не рассказывает.

– Мама, успокойся, – я включаю громкую связь, чтобы успеть закончить свои анкеты до конца дня, – если бы она хотела нам рассказать про опухоль или что-то такое, то не позвала бы Харпер. Папу, наверное, тоже. По крайней мере, поначалу.

– Она разговаривает с ним чаще, чем со мной, – говорит мама.

Это вполне может оказаться правдой, и это очень ее расстраивает. Я быстро меняю тему, потому что если я о ком и хочу говорить меньше, чем о Джози, так это об отце. Я совершенно точно не собираюсь рассказывать маме, что у него появилась новая девушка, хотя уверена, что завтра Джози и эту тему поднимет. Черт, с нее станется пригласить эту девушку отдельным письмом.