Леонид Свердлов - Воля богов!

— Так это всё правда? — сквозь слёзы спросила Кассандра.

— Да, конечно. Я ж говорю: ты молодец.

— Это же ужасно!

— Что именно? А, ты про само видение! Ну да, впечатляюще. Ты что, расстроилась из-за этого? Не стоит: это же судьба, воля богов. Вы, смертные, так эмоционально на всё реагируете. Не стоит переживать из-за того, что невозможно изменить. Ты просто устала с непривычки. А я ведь предупреждал, что удовольствия от ясновидения не много. Есть вещи куда как более приятные. Расслабься, тебе надо отдохнуть.

Аполлон обнял Кассандру и повлёк на кушетку. Та вздрогнула, оторвала от себя его руки и поспешно отскочила. Слёзы на её лице мгновенно высохли.

— Ты что?! — испуганно спросила она.

— Ты что? — удивлённо спросил Аполлон.

Они с секунду помолчали, глядя друг на друга.

— Ты же сама сказала, что если я научу тебя ясновидению, ты дашь мне всё, что я захочу.

Гневливый румянец заиграл на щеках Кассандры.

— Я так сказала, но я не могла знать, что ты захочешь этого! Как ты мог такое обо мне подумать! Неужели ты считаешь меня…

Не договорив, она бросилась вон из храма.

Бог остался на месте. Он лежал на кушетке и думал, почему он, предвидя судьбы целых народов на века вперёд, не может предугадать, как поведёт себя через минуту одна девчонка. «Наверное, — думал он, — всё дело в количестве: ведь поведение стада легко предсказуемо, а как поведёт себя одна овца — не угадаешь».

Кассандра вбежала во дворец и бросилась к родителям.

— Отец! — кричала она. — Троя в страшной опасности! Наш город захватят и сожгут враги, жителей убьют или угонят в рабство, мы все погибнем!

Приам посмотрел на неё с удивлением и лаской:

— Доченька, что за глупости ты говоришь? Мы живём в мире со всеми соседями, на нас некому и незачем нападать, а мы никому не делаем зла. С чего ты взяла, что кто-то нас завоюет?

— Я только что сама видела горящую Трою.

Приам глубоко вздохнул:

— Ты видела страшный сон, доченька. Пойди и успокойся.

— Замуж ей надо, — сказал он своей жене Гекубе, когда Кассандра ушла. — Пусть приложит своё пылкое воображение к чему-нибудь дельному, а то ведь и с ума так сойдёт.

— Она слишком часто бывает в храме Аполлона, — добавила Гекуба. — Морочит он ей голову. Ему-то всё шутки, а девочка наивная — верит. А от всех этих пророчеств действительно недолго сойти с ума.

Гекуба помрачнела. Приам обнял её.

— Я понимаю, о чём ты, — сказал он.

Слова Кассандры о горящей Трое напомнили Гекубе её давний сон о том, что она родит факел, от которого сгорит весь город. После этого она родила сына. Приам тогда поверил предсказанию, и мальчика теперь уже не было в живых.

— Скоро годовщина того дня, — сказал Приам. — Устроим спортивные игры в память о нём. Спорт лучше всего отвлекает от разных дурных мыслей.

Кассандра выбежала в сад, налетев на своего старшего брата Гектора.

— Гектор! — закричала она. — Я видела горящую Трою, захваченную врагами!

Гектор обнял сестру и ласково ответил:

— Трою невозможно захватить, её стены построил сам Посейдон. Посмотрел бы я на тех, кто попытался бы нас победить. Такое разве только Гераклу было под силу, но это было давно — сейчас мы стали гораздо сильнее.

Кассандра вырвалась из его объятий и снова побежала в храм Аполлона.

Бог по-прежнему лежал на кушетке, перебирая струны кифары.

— Мне никто не верит! Я так несчастна! — плакала Кассандра.

— Ясновидение ещё никого не сделало счастливым, — сухо ответил Аполлон. — Я тебя об этом предупреждал. Поэтому боги и не учат людей ясновидению. Для тебя я сделал исключение и был, видимо, не прав. Впрочем, я никогда не обещал, что твоим пророчествам кто-то поверит. Я и не мог бы такого допустить, ведь я такой же порядочный бог как ты порядочная девушка.

Роса заблестела под первыми лучами восходящего солнца, лёгкий шелест листвы, сливаясь со щебетом ранних пташек, создавал симфонию просыпающегося дня. Юный пастушок вывел на поляну своих овечек и присел на моховую кочку под деревом.

Для полноты картины не хватало только, чтобы пастушок заиграл на свирели.

Он достал из сумки свирель и уже приложил её к губам, как вдруг его челюсть отвисла, глаза округлились, а свирель выпала из рук.

Отовсюду вокруг полилась божественная музыка, из сгустившегося перед пастушком блестящего разноцветными блёстками и благоухающего ароматами всех времён года тумана появились три богини и начали, медленно танцуя, раздеваться. На плечо до смерти растерявшегося пастушка успокаивающе легла чья-то ладонь, и чей-то красивый и уверенный голос сказал: