Леонид Свердлов - Воля богов!

Диомед, стараясь не производить шума, стал резать спящих. Одиссей оттаскивал мёртвые тела в стороны, расчищая путь коням. Он опасался, что ещё не привыкшие к войне кони побоятся идти прямо по трупам. Так, зарезав дюжину фракийцев, Диомед добрался до царя, который на сегодня стал его последней жертвой.

Одиссей отвязал коней и вывел из лагеря, погоняя своим луком: взять с колесницы бич он не сообразил. Диомед стоял, думая, стоит ли ему продолжить резать фракийцев или лучше вытащить из лагеря царскую колесницу.

«Уходить надо!» — послышался шёпот. Диомед и Одиссей одновременно резко обернулись, схватившись за ножи. Рядом стояла всё та же самая цапля.

«Только тебя нам тут не хватало!» — подумал Диомед.

— Мне тоже так показалось, — польщённо ответила цапля.

«Говорящая цапля!» — подумали оба лазутчика.

— Да нет, это такая маскировка, — сказала цапля. — Мы же в разведке. Скажите, меня не узнать! Я сначала думала совой обернуться, но так бы все сразу догадались.

— Спасибо за помощь, — нашёлся Одиссей. — Мы тебе завтра жертвы принесём.

Цапля Афина изобразила что-то вроде книксена.

— Уходить надо, — повторила она, — а то другие боги нас тут заметят. Папа сильно заругается, если узнает, что я вам помогала.

Лазутчики вскочили на коней и поскакали к лагерю 10 10 То, что Одиссей и Диомед прискакали в лагерь верхом на конях, должно было представляться их товарищам верхом ловкости. Греки запрягали коней в колесницы, но верхом не ездили. .

Предостережение Афины было не напрасным. Не прошло и минуты, как Аполлон пинками разбудил оставшихся в живых фракийцев. «Тревога!» — понеслось по троянским станам. Но было уже поздно. Лазутчики даже успели подобрать на обратном пути труп Долона.

Греческие командиры, ожидавшие возвращения героев, не долго гадали, кто это к ним скачет. Радость встречи тут же сменилась восторгом от вида чудесных коней Реза. Быстро рассказав о своих приключениях, Диомед пошёл привязывать коней, а Одиссей отнёс труп Долона к своей палатке, чтобы подготовить жертвоприношение Афине.

Вскоре Диомед подошёл к палатке Одиссея и, заглянув туда, увидел царя Итаки, что-то пишущего при свете лампады.

— Чего это ты? — удивился Диомед.

— Да так, стихотворение сочиняю, — ответил Одиссей, поспешно прикрывая рукой свои записи.

— Да ты что?! Не знал, что ты поэт.

— Я и сам не ожидал. Ко мне сейчас муза внезапно пришла.

— Интересно. Дашь почитать?

Одиссей замялся:

— Нет, это очень личное.

— Письмо Пенелопе?

— Ну да. Что-то вроде этого.

— Понятно. Я сейчас купаться иду. Пошли освежимся.

— Иди, я сейчас допишу и к тебе присоединюсь.

Искупавшись и приняв ванну, герои присоединились к остальным командирам и пировали с ними до самого утра.

Чуть только рассвело, в лагерь греков с неба спустилась богиня раздора Эрида. Забравшись на корабль Одиссея, стоявший в самой середине, она набрала полную грудь воздуха и на всю округу заорала: «Подъём!»

Её голос долетел аж до Олимпа. Сам собой засветился экран ясновизора, и на нём крупным планом появилось лицо Агамемнона, призывающего воинов готовиться к бою. Он выглядел очень браво и бодро, хоть и не спал всю ночь. Удачная ночная разведка воодушевила его, он снова поверил в то, что боги на его стороне, рвался в бой и надеялся на успех.

С экрана грянули совместно сочинённые Герой и Афиной фанфары, которые разбудили богов, ещё не проснувшихся от божественного вопля из греческого лагеря.

Боги собирались у ясновизора. Лично участвовать в сегодняшней битве Зевс разрешил только Эриде, да и то лишь потому, что стервозная богиня точно никому не будет помогать. Все были недовольны этим решением. Ворчали, что Зевсу тогда уж и самому не следовало бы вмешиваться в войну. Никто не мог предсказать, кому Зевс отдаст победу, но все сходились на том, что он ведёт себя неспортивно.

Властелина богов эти разговоры не беспокоили. Он водрузился на трон, стоявший на самой высокой вершине Олимпа, и оттуда наблюдал за подготовкой к бою. Рядом не было никого. Никто не мог даже попытаться угадать или прочесть его мысли. Даже Гермес был сегодня не с ним, а вместе с остальными обитателями Олимпа, в толпе богов, располагавшихся перед ясновизором.

Они приветствовали друг друга, коротко переговаривались, садились на заранее подготовленные скамьи, стараясь занять места получше. Геба и Ганимед разносили нектар. Посейдон, усаживаясь перед экраном, вздохнул и мечтательно произнёс: «Эх, сюда бы гекатомбу!» Вздох подхватили многие боги, но тему никто не поддержал.