Игорь Григорьян - Иллюзия

— Так в чем же сложность понять?

— Сложность в том, что человеческий мозг способен понять только трехмерные вещи, и если ему поставить одну из самых легких математических задач, например, представить самую простую обыкновенную, но четырех, пяти или ста мерную фигуру, он начинает буксовать. Он просто не может создать понятную ему модель чего-то, выходящего за пределы «длина — высота — ширина». Как говорят — создан по образу и подобию, и как ни странно в этом религиозном утверждении есть доля истины. Человеческий мозг может представить, а значит и понять, лишь подобные ему вещи. И эти вещи строго ограничены тремя пространственными измерениями. Даже с так называемым четвертым измерением — Временем, начинаются проблемы.

— Проблемы?

— Парадоксы. И именно они и приведут нас к истине.

— Вы хотите сказать, что…

— Я хочу сказать, что человеческий мозг пытается объяснить все с точки зрения трехмерного существования, и все что выбивается за эти границы, тут же объявляется непонятным и непостижимым, — Агафья Тихоновна смотрела мне прямо в глаза, — есть только одна наука, которая не боится выйти за пределы этих границ.

— Физика?

— Что вы, что вы, — акула замахала плавниками так, что я почувствовал на своем лице дуновение ветра, — физика — замечательная и я бы даже сказала, фундаментальная наука, но она строго ограничена возможностями понимания человека.

— Что же тогда?

— Математика. Только математика с ее сухостью и беспристрастностью в состоянии выйти за границы человеческого сознания.

— Да, я понимаю.

— Помните, мы с вами уже говорили, что если какой-то физический закон запрещает вам что-либо делать, например, складывать скорости света между собой, то плюньте и разотрите. Обратитесь к математике, к этому беспристрастному языку цифр, где никто и ничто не сможет вам помешать сложить два, пусть и огромных числа.

— Никто и Ничто?

— Да. Именно они. Они будут на вашей стороне.

Агафья Тихоновна на какое-то время замолчала, видимо, собираясь с мыслями.

— Математика — наука парадоксов, однако выраженные в цифрах они уже не кажутся нам такими же непостижимыми, как в живой природе, — она засмеялась, — именно поэтому физика отрицает возможности, а математика, не видя преград, сухо и беспристрастно складывает числа и выдает ответ, который часто трактуется физикой, как парадоксальный, понимаете? Потому что понять это, используя ограниченный вашим черепом человеческий мозг, действительно, невозможно.

— Так уж и невозможно?

— Вы правы, невозможного в Мире практически не бывает, поэтому было бы правильнее сказать по-другому, — акула задумалась на мгновение, — пусть не невозможно, но крайне сложно. Другое дело если бы ваш думающий орган был четырех или пяти мерным, но даже тогда он смог бы мыслить, опять-таки, только в своих, ограниченных измерениях. Ну не может он выпрыгнуть из своего, скажем пятимерного существования, и постичь тут же ставшее для него непостижимым трехмерное Пространство. Именно это Пространство, которое кажется нам с вами таким простым и понятным. Представьте что если бы простая точка на условной прямой вдруг осознала, что окружающий ее Мир не только одна абстрактная линия. По каким-то физическим признакам, она вдруг догадалась что одномерная прямая — и не прямая вовсе, а часть какой-то двухмерной плоскости, и кроме «вперед — назад», существует еще и «вправо-влево». Понимаете?

— Или что эта плоскость является частью какой-то фигуры, тогда к «вперед-назад» и «вправо-влево» добавляется «вверх-вниз».

— Да. Именно так. И эта точка начинает исследовать все вокруг себя, искать доказательства или косвенные улики того, что на самом деле Мир не одномерен, как она его видит, а много сложнее и прекраснее. Понимаете?

— Понимаю. Очень хорошо понимаю. Весь Мир для точки был заключен в одном измерении — длина, по которому она и могла перемещаться, но тут, откуда ни возьмись, добавляются новые характеристики — ширина и высота. И…

— Никакого и. Как бы вы ни старались, добавить еще одно измерение не получится. Ваш мозг просто перегорит, но ничего не придумает. И вот тогда, будучи трехмерными, — Агафья Тихоновна приподняла плавник, — и осознавая свою беспомощность, мы можем обратиться к цифрам, которые никогда, никому и ничего не запрещают, а с легкостью могут принять все что угодно, даже сто или тысячу измерений в окружающем нас Пространстве. И математика в состоянии не только с лёгкостью принять, но и описать эти Пространства, что совсем немаловажно.