Игорь Григорьян - Иллюзия

Мне вдруг открылось, что абсолютно все мои страхи и переживания были продиктованы моей плотью и не имели ничего общего с действительностью. Абсолютно все. Насколько же глубоко спрятана суть Мироздания, насколько глубока яма телесного чувствования, насколько цепко то, что мы называем действительностью, держит каждого человека. Ровно настолько, насколько мы все обусловлены. И сколько все это имеет мало общего с той действительной реальностью, к которой должен прийти, и обязательно придет каждый человек. С той действительной реальностью, с той вечной и яркой реальностью, которая меня сейчас окружала, и в которой и был смысл всего бытия. Сам смысл заключен в отсутствии такового. Смысл заключен в Любви, в океане которой я оказался сейчас. Здесь и сейчас.

— Я что, умер? — откуда-то издалека мне послышался свой, ставший мне почему-то чужим голос.

— Да, — немедленно прозвучало вокруг, словно кто-то, отвечающий, ждал именно этот вопрос.

— Когда и как это случилось?

— Это случилась очень давно, еще до вашего рождения.

— Моя смерть случилась до того как я родился? — голоса разговаривали сами собой, я лишь наблюдал за развитием событий.

— Твоя смерть родилась вместе с тобой, но она никогда не сможет тебя настичь, — голос не баловал меня понятными предложениями. Он говорил что-то еще, а мои мысли качались на каких-то, недоступных мне волнах неизвестного, но дружелюбного ко мне океана, и казалось, не участвовали в диалоге. Та частичка Энергии, в которую я превратился, и которая обладала всей полнотой информации как обо мне самом, так и обо всем что меня окружало, была самодостаточна, но одновременно, являлась частью чего-то непознанного, частью чего-то огромного и еще неизведанного.

— Я стал фотоном? — что-то внутри меня подсказывало, что я превратился в невесомую частичку Света, наделенную сверх способностями. Даже не подсказывало. Скорее, по моему разумению, именно так должен был чувствовать себя Свет, освещающий все существующее, все сущее. Именно так — сверху, видя все и сразу. Как с вертолета, зависшего над Планетой, где Планета и есть само существование. Видя и посмеиваясь над нами, не видящими картинку целиком. Свет, который везде. И сразу.

— Свет — лишь ваш инструмент, не более, — я узнал голос Агафьи Тихоновны, — помните, мы говорили, что информацию можно передать с помощью Света, но не наоборот. Вы — информация, которая может проявиться в любой части Вселенной, на любой полке кладовки, информация, которая может использовать Свет, как проводник себя самой.

— Я могу двигаться со скоростью Света?

— Что вы, что вы, вы можете двигаться с гораздо большей скоростью. С максимально возможной. Вам ничего не стоит в мгновение ока очутиться в любом месте. Используя Свет, вы в состоянии телепортироваться за промежуток Времени, не поддающийся математическому выражению. За промежуток Времени, который человечество назвало просто — ноль. Неисчислимо.

Я прислушался к себе в новом качестве. Странно, но не было никакого «себя». Не было ничего похожего на индивидуальность, но то что я испытывал при жизни в физическом теле.

Каким же смешным и нелепым мне сейчас казался 41 год, проведенный в телесной оболочке человека на Земле. 41 год? Что это вообще такое? Да и была ли вообще Земля?

Сейчас все вопросы, на которые я хотел получить ответ при жизни, были решены. Любое земное Знание мне было доступно в мгновение ока. Мне даже не приходилось прилагать усилий, чтобы что-нибудь узнать. Абсолютно вся информация всплывала моментально, стоило только о чем-нибудь подумать. Такое впечатление, что я был подключен к всемирной библиотеке мыслей и Знаний. Я пытался найти какой-нибудь еще нерешенный вопрос, но только светился еще ярче, освещая неведомые мне доселе закоулки моего (моего ли?) Сознания.

— Если моя смерть родилась вместе со мной, могу я ее увидеть?

— Вы хотите увидеть столь незначительное событие, как смерть физического тела? — голос, казалось, был разочарован, — вы, имеющий возможность прикоснуться к чему-то действительно важному? Хотите увидеть лишь смерть физического тела?

— Да, смерть моего физического тела, — человеческая обусловленность цепко держала меня и я решил не обращать внимание на разочарование в голосе того, кто со мной говорил.

— К сожалению, это невозможно, — голос постарался объяснить свою позицию, — ведь вы еще мыслите категориями вашего тела, а здесь все по-другому. Здесь глаза не имеют значения. Как и все то, что можно ими увидеть. Здесь чувствуют, но не смотрят.