Игорь Григорьян - Иллюзия

— Но куда? Куда он может рухнуть?

— В пустоту. Туда же откуда взялся.

— И что останется?

— Природа не терпит пустоты, — Агафья Тихоновна пожала плечами, — ибо ее не существует. Помните, везде — Бог, везде — вы. И как только вы сможете освободить это место, — акула постучала меня плавником по лбу, — вы же сами его и заполните. Это очень просто, — моя спутница взяла меня за руку, продолжая следовать за драконом, — петух и змея могут сражаться миллионы лет без видимого результата. Их битва внутренняя, но результат всегда снаружи. Только сдержанность и холодная, разумная голова в состоянии приручить этих животных.

— Да, да, я помню. Вам пришлось прикрикнуть на них чтобы что-то поменялось.

— Именно так. Ведь мы с вами стояли немного в стороне и именно поэтому нам таки удалось сохранить холодную голову.

— Так вот почему вы увели меня из эпицентра событий!

— Может быть и так, а может быть и нет, — Агафья Тихоновна улыбнулась, кивнула на впереди шагающего дракона, и вдруг произнесла:

— Вот ему все нипочем. Он уже с этим справился, и страсть, как и гнев не могли бы ему навредить.

— И поэтому его совсем не тревожила битва? Он словно не видел ее.

— Да. Потому что он настоящий. Он живет в настоящести и ничего выдуманное и произведенное людьми над ним не властно. Более того, возможно, он этого даже не замечает. Ведь увидеть что-то в ком-то другом возможно только в одном случае. Только тогда, когда сам этим обладаешь этим чем-то.

— Да, я понимаю. И еще он питается Светом.

— Светом и цветом. Знанием. Безусловным и абсолютным Знанием. Опытом. Анти-глупостью, если хотите.

Артак шел впереди, подставляя свое огромное тело солнечным лучам, уже появившимся из-за изгиба кометы. Он подсвечивался двойным, как внутренним, так и внешним светом и от этого его контур приобретал какую-то безграничность, неисчерпаемость, можно даже сказать, тотальность. Агафья Тихоновна проследив за моим взглядом, и уверен, правильно оценив его, продолжала:

— В конце концов страсть, привязанность, гнев или злоба всегда пожирают человека, ими обладающего. В данном случае происходит банальная подмена хозяина — не страстный и буйный человек обладает чувствами, а чувства целиком и полностью овладевают этим человеком. Они захватывают его в плен. Они управляют им. И направлены они только на одно — на уничтожение человека, породившего их, на уничтожение его божественной Природы. Других вариантов нет. Мирное сосуществование тут невозможно.

— Понимаю, — я еще раз произнес свои же слова, и вдруг действительно понял, — любой человек, победивший в себе невежество, уничтожив в себе обусловленность, социальные устои и навязанные обществом правила, расчистив завалы лжи, религиозных верований и предрассудков, обретает Знание и способность к свободе. И это будет уже не слепая вера во что-то бездоказательное, а внутреннее, очищенное от всего Знание. В него не нужно верить, потому что кто-то так сказал. Им можно обладать безусловно. Не объясняя и не доказывая. В этом вся разница. И это Знание сокрыто внутри каждого из нас.

— Конечно! — Агафья Тихоновна зааплодировала, отпустив мою руку, — лучше и не скажешь. Человек, победивший невежество обретает способность к свободе, — она замолчала на мгновение, и внимательно посмотрев мне в глаза, сказала:

— Только следует помнить, что способность к свободе и сама свобода — разные вещи. Палец, указывающий на Луну, еще не сама Луна.

Я кивнул и продолжил, словно боялся потерять нить в моей голове, за которую только что цепко ухватился:

— Достаточно понять ЭТО один единственный раз, и оно уже никуда от тебя не денется. Человек, прикоснувшийся к Знанию хотя бы мельком, будто выхватывает суть мироздания. Это именно то, что дает нам простое, но столь необходимое чувство целостности, а значит и счастья. Это как езда на велосипеде. Однажды научившись нельзя забыть. Ясно как день!

— И что вам сейчас ясно?

— Счастье. Со-частие. Собранное из частей. Целое.

— Вы уверены что это именно оно?

— Я чувствую это.

— Но это не доказательство, — Агафья Тихоновна покачала головой, как бы в сомнении.

— Закройте глаза, — я подождал пока она выполнит мою просьбу и взял ее за плавник, — что я сейчас делаю?

— Вы… Вы касаетесь меня.

— Откуда вы знаете?

— Я чувствую это.

Она открыла глаза и громко, в голос, рассмеялась.

Мы продолжали идти за Артаком и негромко беседовали, а Время текло незаметно. Странно, но обратный путь на солнечную сторону кометы мне показался намного длиннее. Наверное, потому что мы бродили по другим, новым, и еще не открытым дорогам. И на этом пути Время уже теряло свою силу. Значит ли это что в конце пути Время растворится и исчезнет навсегда? Возможно. Даже наверняка.