Игорь Григорьян - Иллюзия

— Ну да… — и тут замолчал и я, — в самом центре. В самом что ни на есть центре, — я бессвязно повторял одно и тоже, наконец-то поняв, к чему клонила акула, — в самом центре. А Большой Взрыв именно вокруг нас…

— Вы понимаете? Физика вашей родной Вселенной ничем не отличается от физики Вселенной, созданной нами после обеда и ограниченной куполом японского зонта с сотнями ярких горошин-солнц! Вы постоянно проваливаетесь в середину Большого Взрыва, в каком бы Мире вы не находились. Да и если быть до конца откровенной, надо отметить что Никто не в состоянии создать ничего отличного от того самого Мира, в каком это созидание и происходит.

— Так был ли вообще Большой Взрыв? — я немного оторопело прошептал сначала про себя, а потом подняв глаза на Агафью Тихоновну, повторил немного смелее:

— Или все-таки это было большое сжатие?

— Ах не все ли равно расширяемся мы или сжимаемся. Вполне возможно, что и ваша реальная Вселенная лишь чей-то зонт, — акула рассмеялась, — с одним отличием — голубой, а не синий фон ткани, и одна желтая горошина вместо сотни красных. Какая разница, — Агафья Тихоновна хитро посмотрела прямо на меня, — ведь пределов расширяться, впрочем как и сжиматься не существует. И для нас, как участников процесса, по сути ничего не меняется!

Она подбила облако под собой энергичными движениями плавников, словно взбивала подушку, и устроившись немного удобнее, произнесла:

— Кстати, здесь нас никто не услышит. Готовы ли вы продолжить разговор на тему спора Света со Временем? Этот вопрос, хоть и является достаточно сложным, но на самом деле очень простой, — она усмехнулась, — нужно только повернуть мозги наоборот.

— Наоборот?

— Да, именно наоборот. Представьте на секундочку, что все что вам говорили в школе о Пространстве и Времени, о материи, о движении, все — неверно.

— Но это же наука! Не религия, не верование, а чистая наука! — я совершенно не понимал что имеет в виду моя спутница.

— Наука, конечно, наука, — она успокаивающе погладила меня по голове, и ловко выхватив у меня из рюкзака бутылочку с надписью «мгновения», немного разбрызгала рядом с нами. Бутылочка вернулась на свое место в рюкзаке, а облако вокруг нас застыло в настоящем моменте.

Артак, заметив остановившееся мгновение, тут же довольно заурчал и начал поглощать инфракрасный свет, исходящий от наших зонтичных, и уже можно было сказать — домашних, ручных солнц. Он сыто развалился на облаке, подставив брюхо под Свет.

Странные вещи происходили вокруг. После того, как акула остановила мгновение, Мир изменился в ту же секунду. Исчезли звуки, исчезли цвета, исчезли запахи. Казалось, исчезла не только вся привычная нам материя, но и наше восприятие материи и Пространства. Исчезло любое движение, любое изменение чего бы то ни было. Исчезла сама жизнь в ее нашем, человеческом понимании. Ведь мы привыкли считать, что жизнь — это тогда, когда что-то изменяется. Где изменяется? Во Времени, конечно. Во Времени и в Пространстве. Других критериев человечество пока не придумало.

Агафья Тихоновна молча наблюдала за преобразованиями куска нашей маленькой Вселенной, и казалось, была весьма довольна происходящим.

— Вы видите, остановить Время достаточно легко, — она жестом показала вокруг и продолжила:

— Сейчас мы с вами оказались внутри одного лишь мгновения, только одного единственного фотоснимка из огромного альманаха «Время», и как вы можете видеть, в нем вполне можно быть, и даже жить и чувствовать.

— То есть для нас Время остановилось?

— Оно остановилось не для нас, — акула терпеливо растолковывала мне казавшиеся ей азбучными истины, — оно остановилось для нашего восприятия. А для нас самих Времени никогда и не было. Нечему и останавливаться.

— Но что это такое? — я нерешительно протянул руку и дотронулся до непонятных кругов, опоясывавших все вокруг нас. Эти круги были похожи на волны от брошенного в воду камня. Они пересекались и создавали причудливые узоры, формы и фигуры, и казалось, совсем не мешали существованию друг друга.

— Поля. Это энергетические поля. Энергия, если хотите. Поля, одни из которых мы воспринимаем как видимый свет, другие — как звуки, третьи — ощущаем как обыкновенное тепло, и так далее. Таких полей бесконечное количество, и каждое из них лишь органично дополняет другое. Сейчас они заморожены, в этом, остановившемся для нас мгновении, но если бы не это, все волны вокруг нас находились бы в постоянном движении и видоизменялись бы каждое мгновение.