Игорь Григорьян - Иллюзия

Именно тогда когда должно было.

Сейчас.

В этот самый момент.

Утро пришло без опоздания, и как талантливый художник, то здесь то там, светлыми мазками разбросало свою палитру красок.

Как только сон начал покидать меня, и я открыв глаза, высунул голову из палатки, небосвод уже светился серым — сначала темным, насыщенным тоном, потом светлее, размазанной палитрой. Спустя какие-то мгновение серый начал переходить в нежно-голубой, он становился более насыщенным, синел, словно электризовался, и в конце концов, приобрел глубокий, но в тоже время, яркий оттенок индиго.

Сотни солнц еще не вспыхнули, но инфракрасный свет, который я ощущал как обыкновенное тепло, уже наполнял этот дивный и красочный мир. Складывалось впечатление что я проснулся внутри огромного драгоценного камня, который с течением времени менял свою структуру и свойства. Сначала это был серый топаз, потом аквамарин или бирюза, а с насыщением цвета, с ростом его интенсивности, небосвод, как бы нехотя, но все же превращался, в густо-голубой, прочный и монолитный сапфир.

Самое чудесное время суток — утро. Утро — время тихой радости. Эти часы — не для спешки, не для суеты. Утро — время неторопливых, глубоких, золотых мыслей.

Я лежал в палатке на спине, высунув одну лишь голову, и в ожидании рассвета, глотал утреннюю прохладу, молча наблюдая за сменой окраски небосвода. Рассвет даже одного солнца непередаваемо красив, но здесь, в этом Мире, была добрая сотня светил, готовых засиять в любое мгновение.

Надо мной, над Агафьей Тихоновной и над Артаком.

Мы все были внутри этого чудесного драгоценного камня с живой, дышащей и казавшейся нам совсем не твердой, кристаллической решеткой.

Агафья Тихоновна открыла глаза и потянулась. Вся, от кончика хвоста, до пасти. Сначала замерев в согнутом, напряженном положении, потом выпрямившись, пустив живительный кислород к затекшим участкам тела, она подплыла к костру, подпалив его своим взглядом, достала чайник, как обычно, из-за спины, и примостила его на огонь.

— Доброе утро, Агафья Тихоновна, — я поздоровался и улыбнулся как можно доброжелательнее и искреннее, тем более что это полностью соответствовало моим чувствам и внутреннему состоянию, — а почему нельзя сразу достать кипяток?

— Доброе утро. Можно и кипяток, — она улыбалась, — но тогда нет необходимости в костре, а что может быть приятнее, чем смотреть на огонь в приятной компании, в ожидании пока вскипит вода? — улыбка продолжала освещать ее лицо, — наверное, только одно — уже потягивать ароматный обжигающий чай, опять-таки, наблюдая за пламенем костра.

Агафья Тихоновна выпрямилась во весь рост и подняв вверх плавники, потянулась еще раз. Словно сотни корундов вспыхнули одномоментно на густом синем небосклоне. Это был наш рассвет, рассвет нашего общего Мира. Солнца не появлялись постепенно из-за горизонта, они зажглись на тех же самых местах, где были вчера.

— Рассвет, — почему-то шепотом произнесла акула.

— Рассвет, — эхом повторил я.

Больше она ничего не сказала.

Мы лежали рядом и смотрели вверх, на небо, иногда поглядывая на костер, в ожидании пока вскипит чайник.

— Почему так? — я кивнул на солнца, — они сразу там же где были вчера?

— Мы все-таки в Мире японского зонта, и должны уважать законы данного мироустройства, — Агафья Тихоновна показала на небо, — сколько горошин, столько и солнц, и их положение на небосводе неизменно. Такова физика данного Мира.

— Значит этот Мир не настоящий?

Агафья Тихоновна разлила уже вскипевший чай по чашкам, вручив одну Артаку, который тоже проснулся и, словно послушное домашнее животное, смиренно ждал свой завтрак, а другую всучила мне в руки и лишь после этого спросила:

— Что значит ненастоящий? Этот чай, который вы пьете — настоящий?

Я отхлебнул горячий и сладкий, насыщенный вкусом напиток и немного поразмышляв, ответил:

— Чай настоящий.

— Почему? Что убедило вас в этом?

— Ну я чувствую вкус. Я чувствую температуру.

— Вот видите! Вы чувствуете! Это основное. Значит ли это что чувства являются основным критерием оценки реальности происходящего?

— Возможно, — я немного подумал, — да, скорее являются.

— И что вы чувствуете в этом Мире?

— Я чувствую тепло на своей коже. От костра и от солнц.

— Что же вам еще надо? — акула засмеялась, — что вам еще надо чтобы определить реальный ли этот Мир, критериев реальности которого масса, а нереальности — лишь один? И этот один критерий — а именно отказ вашего мозга верить в то что он видит — готов перечеркнуть все ваши чувства и ощущения?