Виктор Уманский - Борьба или бегство

Из-за нулевой видимости мы не знали, сколько осталось до вершины, и я подготовился заранее: надел маску, защитные очки и шлем, сверху натянул капюшон и застегнул куртку до верха. Теперь я плохо слышал, что происходит снаружи, зато отлично слышал своё дыхание — как в акваланге. А может, в скафандре — не знаю, не пробовал. Это рождало необычное ощущение отстранённости: будто всё, что происходило снаружи, больше ко мне не относилось.

Верхняя станция канатной дороги вынырнула из метели прямо перед нами — до неё оставалось всего несколько метров. Выбравшись наружу, мы едва не попадали с ног от ветра. Вокруг бушевал настоящий снежный шторм, и мы старались держаться рядом, чтобы не потеряться. Я с трудом различал неясные тени людей вокруг. Чтобы отыскать флажки, обозначавшие начало трассы, нам пришлось едва ли не ткнуться в них носом. Общаться приходилось только жестами. Я махнул рукой в сторону склона: нужно было скорее спускаться.

Стоило встать на сноуборд, как стало понятно, что спуск будет непростым. Ветер толкал то в грудь, то в спину, нарушая равновесие. Снег с трассы сдуло, и доска шкрябала по льду. Я кое-как лавировал между людьми, устроившими свалку: новичкам в таких условиях точно делать было нечего.

Приходилось подолгу ждать ребят на развилках, напряжённо всматриваясь в метель, чтобы никого не пропустить. Все ехали медленно и аккуратно — на таком льду это было единственным верным выбором. Пока мы спустились до одного из кресельных подъёмников, все уже знатно вымотались. Лёха приехал одновременно со мной.

— Как тебе погодка? — спросил я.

Лёха ответил, и такое количество русского мата в антураже цивилизованной Австрии вызвало у меня настоящую ностальгию по родине. Суть речи была такова, что погодка, в общем, не самая хорошая, определённо видали мы и получше.

— Лёд, — буркнул я.

— Давай на пухляк, есть нормальный спуск к С31 15 15 Здесь и далее герой, очевидно, подразумевает кодовое наименование подъёмника. .

— Так не видно же ничего!

— Зато снег!

Идея представлялась довольно рискованной. Катание по целине требует особой техники: использовать «скользяк» 16 16 Скользящая часть доски. , не тормозить в низинах, не давить на кант. Если упасть, то подняться потом на ноги — задача нетривиальная. Руки уходят по плечи в снег, а опоры всё равно не находят. Из-за этого процесс приобретает особые краски и выглядит в меру забавно, если наблюдать за ним со стороны. А если падение к тому же произошло в низине, то выбираться оттуда можно очень и очень долго. Поэтому важно видеть рельеф хотя бы на каком-то приличном отдалении, а не только перед своим носом.

Я с сомнением прищурился в сторону склона, выискивая глазами ребят. Мне показалось, что в метели мелькнула зелёно-оранжевая куртка Тани.

— Давай попробуем. Но остальных не стоит туда брать.

— Пусть сами решают…

Когда все ребята спустились, мы обсудили нашу задумку. Фрирайдовый спуск шёл вдоль обрыва, внизу которого находилось шоссе. Если случайно съехать налево, то подняться уже не получится. Сам трек имел несколько довольно продолжительных подъёмов, которые можно было пройти без труда, если не падать и не застревать.

Здравое решение не ехать принял только Колян, а вот Паша и Таня вызвались с нами. Мы спустились до съезда, где нужно было уходить с трассы вправо, в снежную пустыню. Я не видел здесь ни одного следа от сноуборда или лыж, но дальность обзора вообще составляла метров пятнадцать, а дальше всё сливалось в белёсую пелену, так что сказать наверняка было трудно. Лёхе надоело ждать, и он исчез в метели.

— Ты точно этого хочешь? — крикнул я Тане.

— Что я, не мужик, что ли?

Я перебросил доску через сугроб сбоку трассы и встал на целину.

Теперь уже нельзя было смотреть назад и останавливаться. Я ехал, сместив вес на заднюю ногу и стараясь держаться рядом со следом от доски Лёхи. Скорость была неплохой, и подъёмы проходились без труда. На одном из них я остановился — здесь это было не страшно, ведь дальше снова начинался спуск — и посмотрел назад. Ни Паши, ни Тани видно не было. Я решил подождать их, но простоял минут пятнадцать, а они так и не появились на горизонте.

Справа от меня была низина, а за ней — ещё один холм. Я подумал, что ребята могли проскочить за ним, и продолжил спуск. Фрирайд действительно был прекрасен. Вскоре я оказался у резкого спуска: пологий склон сменялся почти отвесным. Спускаться приходилось широкими виражами, между делом цепляясь рукой за чахлые кустики.