Татьяна Таран - Список мечт. Повести и рассказы

— Ты переверни его на ту сторону, где он более плоский, там дырочка есть. — Никита взял у Ани ёжика и пощекотал его между иголок. Открылось небольшое отверстие. — Видишь? Это животное ползает с помощью своих иголок по дну моря и собирает с камней планктон, водоросли, — всё, что попадётся на пути. Поэтому ему удобно, чтобы рот был внизу. Ты только не наколись об него, долго заживать будет. А если воткнётся в руку или ногу, то без хирурга не обойтись. Мы потом на берегу из него икру достанем, для общего стола.

— А в ракушках что? — спросила девушка, положив ежа к своим собратьям в пакет.

— В белых — гребешки, мы их пятаками называем, их можно с соусом сырыми есть. А в серых — мидии, устрицы такие, дальневосточные, их мы почистим и пожарим. А вот это, — Никита взял в руки чёрно-серое морское животное с мягкими шипами, — это хозяин здешних мест — трепанг.

— Страшный какой, его тоже едят? — Аня с ужасом смотрела на склизкую массу, шевелящуюся у Никиты в руках.

— Ещё как едят, — вступил в разговор Евгений Петрович. — Видишь, какие мы крепкие, приморские мужики!

Тут он согнул руки в локтях, показывая накачанные плечи. И все трое засмеялись. Лодку отвели вёслами в другое место, неподалёку, и Никита сказал:

— Ладно, я снова пошёл на дно.

В этот раз были разные ракушки и снова трепанги. Почему-то именно они поразили девушку больше всего. Надо же, такие страшные, а съедобные, оказывается, ещё и полезные.

В ресторан Аню муж не водил, ни в простой, ни в рыбный. Те шашлыки на Садгороде так и остались их единственным совместным выходом «в люди». Перед отъездом Андрея в деревню она спросила, будут ли они праздновать годовщину их свадьбы, ведь через две недели настанет эта дата.

— Надо же, ты даже число помнишь, а я уже забыл, — Андрей удивился вопросу жены. — Да нет, наверное. Мои друзья почти все в море сейчас, некого звать. Да и вообще, что деньги тратить? Живём, да и живём.

Перед очередным погружением Аня спросила Никиту:

— А звёзды там есть на дне?

— Звёзд там, красавица, больше чем на небе! Жди, сейчас достану.

И вместе с уловом в сетке оказались звёзды разных расцветок и форм. Фиолетово-красные пятиугольники, которые она увидела с борта яхты у берега, как раз оказались одними из звёзд. Пока Никита снова нырял, Аня рассматривала их шевелящиеся ножки-присоски на лучах. Положив звезду на ладонь, девушка с удивлением рассматривала, как лучи тут же облепляли форму руки.

— Евгений Петрович! — Аня обратилась к рулевому, контролирующему лодку над местом погружения. — Вот, я нашла — у них тоже рот на брюшке, как у ёжиков. А звёзд тоже можно есть?

— Нет, как-то не встречал в меню ни разу, — улыбнулся в усы мужчина. — Вот медуз едят, кальмаров, осьминогов. Песчанка ещё есть, вкусная ракушка, но здесь не водится, ей похолодней вода нужна. А звёзды, видимо, для украшения морского дна. Как для нас звёзды ночное небо украшают. Да, кстати, пора сворачивать нашу охоту, скоро стемнеет.

Лодку направили к берегу, где целая команда поваров-добровольцев уже собралась чистить и мыть только что выловленные живые морепродукты.

Когда стемнело, компания перебралась на яхту. На камбузе шкворчали четыре сковородки, управляемые Светланой и двумя помощницами. А на палубе собрались все остальные, незанятые. И Аня, как неопытный в морских делах повар, тоже. Анекдоты по кругу, песни под гитару… Кто-то сказал: неси, Никита, свой баян.

Парень нырнул вниз по трапу, в каюту, и поднялся вместе с футляром. Разобрав басы и голоса, протестировав гамму, Никита начал играть.

Сначала популярные мелодии — «Чистые пруды», «Тёмная ночь», а потом заиграл вальс «Под небом Парижа».

Аня, как заворожённая, безотрывно смотрела на ночное небо над морем. Эти две природные константы сливались воедино, без линии горизонта, без различия в цвете, и звёзды неба отражались на чёрной ровной глади моря без искажения.

Исчезли берега, растворился лес на склонах сопок, не видно уже ничего, кроме моря и неба. Какая-то феерия, неземное видение, сопровождаемое волшебным переливом клавиш аккордеона, бережно перебираемых Никитой.

Аня в эту минуту точно знала только одно: она никогда в жизни не забудет этот вечер, эту бухту, это небо. И этого парня с аккордеоном, уже в который раз испытывающего её душу музыкой — трепетной, нежной, незабываемой.

В начале сентября Андрей снова поехал к маме, копать всё ту же пресловутую картошку — железобетонный аргумент в пользу деревни. Аня не расспрашивала его ни о чём. И даже если бы ей попалось на глаза новое письмо от Бобровой из Домашлино — она бы не стала его читать: незачем, и так всё ясно в датском королевстве.