Андрей Сальников - О горах да около

После полуторачасового сна я зашёл в помещение столовой. Народу прибавилось. Около десятка человек заполнили пространство, которое ещё пару часов назад было безлюдным. Кто-то готовит пищу, кто-то сидит за столом и громко беседует, кто-то тихо дремлет в углу. Вскоре подошли альпинисты, которых я видел на леднике. Теперь весёлой и шумной компанией они жарят мясо, пьют пиво и поют песни, как средневековые викинги, вернувшиеся с трудного завоевательного похода.

За столом, напротив окна, я замечаю уже известного мне человека. И как вы думаете, кто это? Да-да, тот смешной старичок с автобусной остановки. Он сидит неподвижно и с лёгкой улыбкой на лице смотрит вперёд. Я прохожу мимо с целью разгадать, чем он так загипнотизирован. Перед ним картина, написанная самой природой, а квадратная оконная рама вписывает её в интерьер хижины. На ней, одним широким мазком флейцевой кисти изображён ледник, язык которого мирно спускается в зелёное озеро. Облака свинцовыми белилами нависают над невидимыми вершинами, подчёркивая и без того суровую красоту. Это третий большой ледник в долине — Кебнепактегласиерен. Самый спокойный и чарующий.

Я заварил чай и подсел за стол к созерцающему дедушке. Забавный добрый гном. Нет, не потому, что он низкорослый, просто его взъерошенные седые волосы и маленькие круглые очки делают из него мультипликационного персонажа.

Разговорились. Его зовут Франс Ван Дон. Как мне показалось, это имя совсем не подходит ему, слишком пафосное для такого милого человека. Он из Стокгольма. Любит путешествовать. Два раза был в России, а здесь, в «Тарфаластуге», Франс уже в четвёртый раз. Лет двадцать назад он ходил мимо ледника Кебнепактегласиерен, на перевал рядом с озером Сварта Сьон, и в этот раз хотел повторить этот путь снова. Шипя, Франс погладил правое бедро и с сожалением сказал, что, вероятней всего, уже не сможет этого сделать. Он бережно достаёт из полиэтиленового пакетика топографические карты, вырезки из журналов и маленький блокнотик. Затем показывает мне интересные места в долине, фотографии ледников, сделанные в восьмидесятых годах, а в паузах то наблюдает за мной, то поглядывает в окно, а потом торопливо делает какие-то заметки в своём маленьком блокнотике огрызком карандаша.

***

Мысли о вершине Кебнекайсе полностью оставили меня в тот момент, когда я воочию увидел открытые ледники. Теперь получается, что Тарфала и была моей главной целью. Но сейчас, находясь здесь, я совершенно не жалел о том, что останусь без вершины. Вокруг столько мест, достойных внимания, которые можно увидеть без всякой спешки, и впервые получить удовольствие от горной прогулки, а не от марафонов по пересечённой местности. Вчера Франс показал перевал между вершинами Тарфалапакте и Тарфалатьярро и сказал, что оттуда открывается невероятный вид на долину. Вот туда я сегодня и пойду.

Это место находится на лысой стороне котла и само по себе не представляет особого интереса. Затяжной подъём по окатанным валунам. Тропы нет, да и где ей тут быть — сплошные камни, раскрашенные лишайниками, но панорама, которая открывается отсюда, действительно великолепна. Три ледника, как на ладони, выстроились по ранжиру: Сторгласиерен, Исфаллсгласиерен, Кебнепактегласиерен. Озёра изумрудного цвета и не два, как я полагал, а целых пять. Три из них прячутся за конечной мореной центрального ледника.

Дохожу до верхней точки перевала. Её венчает огромная пирамида из сложенных камней. Здесь не на что больше смотреть, кроме неё и двух округлых вершин слева и справа. Кажется, до макушек рукой подать. После непродолжительного сомнения я устремляюсь к вершине Тарфалапакте, той, что повыше. Иду и думаю: «Вот ведь зараза! Не собирался же штурмовать никаких вершин, я гуляю!»

Один перегиб, нет её. Второй перегиб, нет. Облака затянули уже весь перевал. В голове свербит: «Не успею, накроют вершину, и что я там увижу? — Влажная пелена обволакивает всё вокруг. — Не заблудиться бы в тумане». Я никогда не складывал туры, а тут впервые в жизни ложу камень на камень, разматываю нить Ариадны. Наконец вершина! Не видно ничего, но это уже неважно. Минотавр побеждён!

Благополучно спускаюсь к хижине. В убежище безлюдно. Кто-то ушёл дальше по маршруту, кто-то гуляет поблизости. Лишь временами мелькает Ларс Хагер, неторопливо хлопоча по хозяйству. Я сижу в кухне-гостиной и рассматриваю топографические карты района. Меня заинтересовал маршрут, по которому хотел пройти Франс Ван Дон. Сижу на том же месте, что и он, и поглядываю в окно. Этот путь хорошо виден отсюда.