Татьяна Лебедева - Осень нелюбви

— Прибереги свои соболезнования. Через месяц ты тоже не будешь тут работать.

— Да нет…

— Поверь мне!

— Я хотела сказать тебе…

— Даш, — прервал он меня. — Все уже неважно.

И сел в машину. Хлопнул дверцей — и рванул с места.

Я стояла и смотрела ему вслед. Неужели это всё? И мы так и расстанемся навсегда: он с обидой, я — с чувством вины. У меня не будет больше шанса поговорить с ним, ведь он не захочет меня видеть. И никакой возможности облегчить себе душу, примириться. А нужны ли ему мои покаяния и объяснения? Не больней ли ему было бы от них? Я не знала.

В смятении чувств я зашла в офис. Все были в сборе, кроме Андрея. В центре выставочного зала стоял грузчик Лёня и, размахивая кружкой с изображением феррари, призывал сослуживцев устроить допрос карапулю с целью выяснения дальнейшей судьбы фирмы и, соответственно, ее работников. Остальные его внимательно слушали.

— От лица всего нашего коллектива мы должны заявить начальству (а это вы сами знаете кто!), что пора прекратить относиться к нам, как к необразованному быдлу! — Лёня гневно скривился при этих словах. — Да, мы пролетариат, но мы имеем право! Мы хотим знать, что происходит, чтоб вовремя предпринять меры. Правильно я говорю, Родион?

— Абсолютно! — кивал головой завсклада.

— Так вот, у нашего любимого всеми Родиона, например, есть дети. И кто их будет кормить, если его выбросят на улицу? — продолжал Лёня.

Послышались одобрительные выкрики.

— А если он будет знать об увольнении заранее, то успеет подготовиться. Например, составит себе резюме! — тут уже Лёня не выдержал и прыснул со смеху.

Мне тоже стало смешно, когда я представила, что шестидесятилетний беззубый Родион будет устраиваться на работу по резюме: «Начало карьеры — 1970 г., колхоз „Заря“, должность — колхозник, достижения — в три раза повысил рождаемость в семье несовершеннолетней доярки из соседней деревни».

В это время в дверях появился Андрей. Он остановился, обвел глазами присутствующих — и все понял. Выглядел он устало, губы были бесцветными, под глазами лежали темные тени. Он казался еще меньше, будто тяжесть на плечах прижимала его вниз.

— Лёня, — сказал он хриплым голосом, — уступи-ка мне место.

Лёня театрально откланялся и отошел к стене. Андрей поставил сумку с ноутбуком у двери, пригладил свои волосы с отблесками седины и вышел на середину комнаты.

— Послушайте, — начал он измученно, но проникновенно, — я прекрасно понимаю, почему вы здесь сейчас собрались. И на вашем месте я бы тоже требовал ответов. Все правильно. Поймите и вы меня. Я молчал, потому что пока никаких официальных заявлений об увольнениях и закрытии нашего филиала не поступало. Поэтому сообщать мне вам, собственно, было нечего. Однако от себя лично скажу, — он сделал паузу, — начинайте искать другую работу. Дела у компании идут плохо, сокращения в других городах уже начались, причем не единичные. Шансов мало. Надеюсь, вы все поймете — и не будете винить в этом меня. Ни с одним из вас я лично не хотел бы прощаться. Вы все очень хорошие люди и работники! Это всё.

Под угрюмое молчание он взял свою сумку с компьютером и зашел в кабинет. Там он сел за стол и обхватил голову руками. И долго сидел так, не шевелясь. Никто не решался подойти к нему и прервать его оцепенение.

* * *

Мы сидели с Лорой в машине в уютном дворике на Дзержинского. Перед нами возвышался дуб, который все никак не хотел сбрасывать свои желто-коричневые листья. Кусты уже стояли голыми и унылыми. Трава под ними пожухла и смешалась с грязью. Мы пили йогурты вместо обеда и обсуждали одежду в торговом центре, из которого только что вышли. Потом мы перешли на общих знакомых: что у кого случилось за последнее время, кто кого видел и о чем разговаривал. Потом на фотографии друзей и друзей друзей в социальных сетях. И мне, с одной стороны, невыносимо хотелось, чтобы Лора поскорей допила свое «Чудо» и уехала работать в свой офис, потому что меня напрягали и раздражали эти бессмысленные разговоры. Я еле сдерживалась, чтобы не сказать ей это. Но с другой стороны, мне очень не хотелось остаться сейчас одной, наедине с собой и своими мыслями. Меня непреодолимо тянуло быть рядом с кем-то.

У Лоры прямые плечи, гордо посаженная голова, четкий классический профиль. Она уверена в себе и во всем, что она говорит и делает.

— Лора, а у вас на работе будут увольнения?

— Я собираюсь уволить своего помощника, — ответила она.

И начала рассказывать мне, как тот не справляется с возложенной на него работой, не знает законодательной базы, подводит ее с документацией и так далее, и так далее. Я слушала и понимающе кивала.