Сергей Яковлев - Советник на зиму

Расходясь, гости сторонились Несговорова как зачумленного. На прощанье каждый говорил Асмолевскому что-нибудь приятное. Экзальтированная дочь мясника бросилась ему на шею и сочно расцеловала в обе щеки. Щупатый, чувствуя себя виноватым, пытался развлечь какой-то байкой про медведя и зайца. А рыжая дылда с лошадиной челюстью воскликнула:

— Так в башне правда холодно? В башне?! В апартаментах советников?

— Они сами этого добились, — охотно пояснил Асмолевский. — Сокращали-сокращали бюджет, вот и досокращались. Теперь угля не хватает. Дед распорядился остудить их горячие головы, подержать котельную башни на голодном пайке, пока в детских садах не будет жарко как в Африке! Грозился лично пойти проверить, раздеться до трусов, хе-хе…

— Чую, будет драчка, — возбужденно сказала кобылка, раздувая ноздри. — Можете на нас рассчитывать. Желаю удачи!

Внизу на лестнице Несговорова нагнал Щупатый.

— Земляк, — произнес он с осуждением, — ты же отрезаешь себе все пути!

— Какие еще пути! — буркнул Несговоров. — Мои пути проходят далеко отсюда. Тошно, пойдем на воздух.

— Погоди. — Щупатый силой уволок его в тень под лестницу. — Ты, это… В чем-то, наверное, прав. Но тебе хоть понравилось здесь? Не жалеешь, что побывал?..

Он был явно не в себе и болтал что попало, нервно следя за лестницей.

— Не дергайся, подождем… Мы с тобой разговариваем, верно? Остальное все пар. Просто остановились поговорить…

Когда за последним гостем захлопнулась дверь подъезда, сказал с облегчением:

— Все! Кстати, я кое-что узнал про эту… Как ее? Ну, про твою танцовщицу. Сейчас мне надо к Асмолевскому, завтра расскажу.

— Куда ты? Все уже разошлись!

— Извини. Мне надо с ним объясниться… Тебя это не касается. У нас свои дела.

В ту ночь Несговорову снилось, что он рисует орла. Птица гордо расправила одно крыло в полный профиль, какой изображают на чеканных гербах, а второе — обвисло от плеча, свесилось лохмотьями прелой тряпицы, и оттуда, из-под рванины, выглядывало что-то цепкое и когтистое: не то лишняя нога, не то выросшая вместо крыла птичья ручонка… Несговоров как раз прорисовывал жесткий чешуйчатый панцирь уродливой конечности, кончики пальцев с притупленными, как будто обкусанными когтями, когда вошел отец — прямо с огорода, с лопатой и в перепачканных землей сапогах.

Во сне Несговоров, конечно, знал, что отец давно умер, поэтому несказанно обрадовался его возвращению, кинулся навстречу и обнял его.

— Некрещеный ты, вот и лезет в голову всякая дурь, — сказал отец, с отвращением глядя на когтистую лапу вместо крыла. — Креститься надо. Не то изведешь всех женихов, как Асмодей.

«Он перепутал меня с Асмолевским!» — догадался Несговоров.

— Бог всегда со мной, а церковь не для меня, — ответил он отцу, немного красуясь. — Церковь в современном мире — это карьера, деньги, политика. Один из легких путей наверх. Лев Толстой увидел это раньше многих. Именно оттого он так ненавистен церковникам.

Несговоров был доволен гладкостью своей речи, но отец почему-то омрачился, покачал головой и сказал:

— Сильного противника легче одолеть, играя в одни ворота.

«То есть надо стать Асмолевским?» — принялся расшифровывать Несговоров, потому что слова отца сразу, еще до пробуждения, показались ему загадочными.

Тут Толстой (а это оказался не отец, а сам Лев Толстой с длинной седой бородой) рассердился, крепко зажмурился и со страшной силой ударил в пол лопатой!..

Стены дрогнули. Зазвенели стекла. Еще не вполне проснувшись, Несговоров подскочил на своих ящиках и кинулся к окошку — поглядеть, что случилось.

Над соседним домом завис кран с чугунной болванкой на длинном тросе. Стрела качнулась в одну, в другую сторону, болванка отошла от стены, и — бум!.. Треск, обвал, столб пыли.

Рушили учебный корпус колледжа, где еще вчера Несговоров давал уроки.

Только к обеду завхоз колледжа, истратив весь наличный запас крепких слов, уговорил крановщика остановить работу. Директор находился в Швейцарии по делам Фонда помощи голодающим художникам; его заместитель лежал с воспалением легких; остальные сотрудники были потрясены не меньше Несговорова и пытались наводить справки. Крановщик, успевший развалить полдома, ссылался на прораба, тот — на распоряжение начальника стройуправления; последний, когда до него все-таки дозвонились, отослал еще выше, к руководителю Департамента неплановой застройки Негробову. Чиновник такого ранга был недоступен, но строгая секретарша из администрации уверенно сказала в трубку, что все делается в соответствии с Генеральным планом реконструкции города, утвержденным губернатором еще два года назад.