Иван Алексеев - Светлые истории

Она видела, как любовь уходит, когда люди стараются запастись ею впрок. Как в огороженных для нее, чтобы не улетела, клетках, появляется ненависть и приводит с собой зло, которое начинает разъедать душу.

Любовь — вольная птица. Прилетает свыше. Дается всем и не принадлежит никому. Ее можно прогнать или убить, как и все живое, и тогда жизнь станет мукой, потому что петь о радости будет некому.

С высоты медленного времени Ирине показалось, что она способна побороться за любовь и многое исправить. В себе она уже не сомневалась, она думала о других, веря, что ее любви хватит на всех. Ира хотела, чтобы все были счастливы: и она, и Дима, и его жена, и ее Антон.

Теперь она знала, что сказать сыну, чтобы он взялся за ум, и хотела помочь подругам, особенно Светке, которая привыкла излучать показную радость. И еще Ирина пожалела невзлюбивших ее женщин на работе. Она понимала, почему они бесились. У них ничего не осталось, кроме работы. Двое были матерями-одиночками, мучились с выросшими и не желающими работать оболтусами. Одна — бездетной. Ира даже поежилась, представив, какой запас неистраченной любви травил их все эти годы. Они могли возненавидеть весь мир, а не только замужних дам, приходящих невесть откуда и претендующих на их работу.

Ее радостные мысли и светлые надежды омрачил проснувшийся внутренний голос, ехидно подсказавший, что ей придется обманывать, если она собралась быть и женой, и любовницей, и что если любовь не терпит неволи, то почему она будет терпеть обман?

Голос был хитер, но она больше не хотела его слушать. Зачем он ей нужен? Ведь он сам подстроил все, что случилось, а теперь издевается. Хватит. С нее довольно. Он ее больше не обманет. Она сильнее него, потому что любит.

Вернувшиеся из деревни мужчины застали дома заботливую хозяйку и добрую мать. Ирина не играла, она любила. Тепла затаенной любви, которую разбудил в ней Третьяков, хватало на всех.

Весь вечер Антон любовался тем, как она суетится, и довольно посмеивался, решив, что она соскучилась по нему. После ужина Ира попросила Андрея запустить на большом телевизоре в зале хорошее семейное кино через компьютер, и они втроем посмотрели добрый фильм о собаке, собравшись рядышком и одинаково реагируя на трогательные моменты, совсем как в старые времена.

Ночью Антон залез к ней в постель. Ирина просила его быть потише, потому что закрывшийся в соседней комнате сын не спал, и, расслабившись, тоже старалась не закричать. Может, ей так показалось в силу привычки, но Антон, как мужчина, подходил ей больше Димы. И все же сердцу не прикажешь. Забываясь под Антоном, она представляла себе Диму и шептала «люблю» ему, обманывая мужа.

Уже в воскресенье на улице поднимался сильный ветер, нагоняя с севера облака, а с понедельника погода совсем испортилась. Пришли дожди, заметно похолодало, народ приоделся, заговорил про осень и загрустил по уходящему лету, хотя еще неделю назад все как один мечтали об окончании жары.

Толика грусти не минула и Ирину чашу, гонимую любовными волнами.

Вышедший на работу Антон приходил домой скучным, после ужина пялился в телевизор, как зомби, не хотел ничего делать по хозяйству и на все ее вопросы отвечал, что он устал. Лысина на его голове стала заметней, и весь он как-то разом осунулся и выглядел, как старик, хотя был моложе Димы.

Андрей вел себя не лучше отца. Второй зомби. Только посовременнее, от Интернета. Прятался у себя в комнате и даже ел один за компьютером, словно показывал, как ему надоели нотации родителей.

Ира не отказалась от своих планов нести в жизнь любовь, но от своих мужиков пока отступилась, решив попробовать наставить на путь истинный подруг. Надо было посоветоваться с Димой, как ей построить с ними разговор, да и просто хотелось послушать его, сказать, что она его любит, и хоть на минуточку прижаться к нему, чтобы согреться.

Милый Дима частенько забегал в комнату, освещая ее скучные стены лучше скрывшегося за облаками солнышка. Они раза три за день вместе пили чай, но в комнате всегда были посторонние, а еще соскучившиеся по работе начальники замучили звонками и глупыми заданиями, так что поговорить с ним по душам долго не удавалось, хотя очень хотелось.

Поговорить получилось в четверг после обеда, когда половину отдела разогнали по заданиям; зато так, как Ире хотелось: глаза в глаза.

К ее идее про подруг Дима отнесся прохладно: не стал особо критиковать, но и не одобрил.