Надежда Днепровская - Визави французского агента

Иногда они сами знакомились с девушками — на танцах, в ресторанах, на улицах, но это были «бесперспективные» знакомства, кагэбэшники сразу же проводили с девушками воспитательные беседы. Некоторые девицы сообщали своим новым друзьям об этих беседах, другие избегали общения, а третьи «выполняли задание» докладывать обо всех разговорах и встречах. Французы относились к этому спокойно, они были готовы к жизни на виду.

Бернар, весельчак, получал от этого особое удовольствие. Придумывал всякие розыгрыши. Только какая-нибудь очередная «наташа» доложит, что установила контакт с Бернаром, как он приводит на свидание еще одну девушку.

— Познакомься, Наташа, это Лида, моя сестра из Тулы. Лида, это Наташа, моя двоюродная сестра. Девочки, пойдемте в кафе-мороженое!

Там, заказав шампанское и мороженое, он незаметно уходил:

— Я сейчас приду! Это сюрприз!

А потом официант приносил им в утешение цветы от него.

Марселю он говорил, что женится на русской, но выбор настолько велик, что быстро это не произойдет. Жили они широко. У них все время были гости, которых угощали всякими вкусностями, одновременно вовлекая их в процесс приготовления еды.

Чего стоило приготовление, к примеру, утки с виноградом. Гости усаживались вокруг стола, каждому выдавалась небольшая гроздь крупного винограда и всякие подручные материалы для удаления косточек, каждый выбирал то, что считал удобным. Луи пользовался огромным грузинским кинжалом, некоторые девушки — маникюрными ножницами, я, например, достала свой скальпель, которым точила карандаши, на что Луи тут же заметил, что операция будет называться «абортирование винограда».

Роскошной жизни после стипендии обычно хватало на две недели, а иногда и того меньше. Потом начинались поиски денег. Или на худой случай просто еды. Вечно голодные студенты — это про них. Бернару было легче всех. Его постоянно приглашали с его гитарой то на дни рожденья, то просто на вечеринки — спеть романсы или блатные песни.

— Все, что пожелаете! — у него был огромный репертуар. С собой он обычно брал Марселя или Луи — смотря по тому, кто из них дольше голодал.

Иногда заключали пари — на обед в «Метрополе» на восемь персон.

А однажды поспорили, что Луи удержится на взбесившейся лошади тридцать секунд. Некоторые спорят, а отдуваться Луи. Он, конечно, сидел на лошади как приклеенный, но наши золотые мальчики из МГИМО не знали об этом.

Вот договорились, папочка одного из юных дипломатов позвонил на конный завод, чтобы дали какую-нибудь самую злую лошадь, мол, всю ответственность беру на себя. Там и расстарались, приготовили прокатного мерина с вреднющим характером. А когда узнали, для чего, то не поленились — построили станок в дальней леваде 4 4 Левада — огороженная площадка, где лошади могут гулять на свободе. .

Приехали на заказном автобусе к главному зданию, директор конезавода сел в свою машину и поехал впереди показывать дорогу. Выгрузились, директор достал из своей машины водку, закуску, а столики и стульчики были уже заранее поставлены около левады, где гулял красивый вороной конь. Рядом лес, птицы поют, красота!

Французы со своими подружками сели за столы и набросились на еду, а Луи взмолился:

— Может, не надо?

— Надо, Федя, надо! — сказал Алексей, любитель конного спорта, отец которого и организовал этот пикник.

Тем временем подошли два крепких конюха и после небольшой борьбы поседлали вороного, поставили в станок. Затем завели подпругу к паху. Луи глазам своим не поверил, он-то думал — просто какая-нибудь горячая лошадь, таких он легко укрощал в Камарге 5 5 Камарг — Знаменитая болотистая область на Средиземноморском побережье Франции, славится табунами диких светло-серых лошадей. , а тут — настоящее родео. Но ведь в родео надо продержаться только восемь секунд. Он положил в карман куртки нож.

— Ну, давай! — самодовольно улыбаясь, сказал Алексей. — Не свалишься за тридцать секунд — обед ваш!

Луи залез на станок, где уже трещали все доски под ударами копыт беснующегося коня.

— Пускай! — крикнул он.

Как в кино, конь пулей вылетел из станка, лишь на мгновения его копыта касались земли. Он крутился в воздухе, и в этом вихре невозможно было разобрать, где у лошади голова, где хвост. Как и полагается, уздечки на ней не было, только недоуздок, но ремня на шее, за который можно было бы держаться, почему-то тоже не было, поэтому Луи держался за луку седла.