Иван Алексеев - Лебединое озеро

В то время они остались одни. Вдруг и насовсем, как объяснила мама своему девятилетнему сыну, уехал в другой город дядя Лёша, который много лет забирал Вову из садика и младших классов школы и был с ними почти каждые выходные.

С дядей Лёшей им было весело. Он водил их в кино, угощал мороженым, летом возил на машине отдыхать на речку, учил Вову играть в футбол и ловить рыбу. За городом мама бегала с Володей наперегонки, часто улыбалась, и уголки её губ не клонились горестно к земле.

У Краснова покраснели уши, когда он вспомнил, как пытался тогда по реакции чужих людей понять для себя место дяди Лёши в их семье. Маленьким он не стеснялся заговорить со взрослыми. Особенно за городом и с парой из дяди и тёти, занимающихся понятным ему делом, — той же рыбалкой, например. Он спрашивал у дяди и тёти, где они живут, и есть ли у них дети, а между вопросами и ответами рассказывал, что его папа поругался с мамой, когда Володе было три года, и ушёл жить отдельно. Говорил ещё, что они с мамой тут отдыхают вместе с дядей Лёшей. Рассказывал про большого судака, которого поймал дядя Лёша, про подаренную сетку, которой Вова ловил мальков, про то, как дядя Лёша опустил эту сетку около кустов и, выждав, вытащил в ней столько рыбок, сколько Володя не смог наловить за весь день. Рассказывая, он смотрел бесхитростными глазами на взрослых, угадывая по выражениям их лиц, хорошо для них с мамой то, что у них есть дядя Лёша, или нет.

Что Володя уразумел для себя в итоге, осталось его детской тайной, но маму он никогда ни в чём не винил. Напротив, был благодарен ей за то, что она не только заставляла его учиться, но и не мешала мечтать, принимая его решения как должные. Со слезами и надеждами проводила окончившего школу сына в Москву.

Вот как она его тогда отпустила? Ведь понимала, что сын не вернётся. Отучится, останется работать в своём далёке, женится, и хорошо, если будет приезжать к ней раз в год, являться, как ясное солнышко, — даст бог, с внуками…

Как он мог не любить маму, всегда помогавшую ему, если знал другие истории и других мам-одиночек? Первая — соседка по дому, другая — сотрудница, третья — знакомая. И женщины-то все хорошие, правильные, и сыновья им под стать — спокойные, непьющие, образованные и вроде бы самостоятельные. Вроде бы — ключевое слово, потому что как жили эти мужички с мамками, так и живут. Им под сорок уже, а женаты они не были и вряд ли женятся — вот, где беда!

Жена Краснова подозревает в голове свекрови тайные помыслы и интриги — зря. Все хитрые свекровины мечты были о талантах сына, которые она боялась не распознать, о его будущих успехах, какими могла бы гордиться в старости. Обычные мечты любой мамы. А то, что она пристроилась в итоге к семье сестры и нашла общий язык с племянниками, детей которых нянькала, как своих внуков, и которые заботятся о ней теперь, как о маме, — то что в этом плохого, и что ей было делать одной?

Очень уж супруга Краснова обидчива. Кажется ей, что племянницы для свекрови ближе сына. Обидно, что и родные, и двоюродные внуки любимы старушкой одинаково. Что любит она высказаться, не подумав, а слова её частенько задевают за живое.

По молодости Краснова терпела обиды, а теперь не хочет. И вроде бы обычная история отношений свекрови и невестки, когда обе или хотя бы одна — стервы. Но ведь не стервы обе. И всегда хотели родниться. Надо было Краснову им как-то помочь, но откуда он знал, что надо, а главное — как? И вот не сложилось, а теперь, по накопленному, уже не сложится. Остаётся терпеть, всем троим, а Краснову — вдвое, потому что принимать ему приходится с обеих сторон.

Обида на свекровь была только одной строкой в лыку, малой толикой большой обиды Красновой на супруга, составленной за много лет. Обида на мужа уже давно портила их отношения и в представлении Краснова была похожа на разросшуюся раковую опухоль, которую надо оперировать, но страшно трогать. Каждый из супругов много раз пытался лечить её так, как считал правильным, то есть объясняя очевидную неправоту партнёра, и делал только хуже обоим. Доверие оборачивалось подозрительностью, а любовь безразличием, переходящим в ненависть. Были у них и жуткие скандалы, и бессонные ночи, способные разрушить совместную жизнь. Краснов не знал наверняка, почему супруга ещё держится его, заклиная, что жизнь ей не мила, но твёрдо знал, почему держится её сам.

Конечно, он знал, что виноват перед ней. Не дай бог мужчине слышать от женщины то, что слышал он. Раз слышал, то виноват. Но не в том, в чем она его обвиняла.